Старк заглянул в щель. По спускался вниз по шаткой лестнице.
– Идите же! У меня не весь день в распоряжении.
Щель выглядела как самый отвратный способ слинять от полиции, как низшая форма существования; тут пришлось бы сидеть во тьме, свернувшись калачиком, в позе эмбриона. Но все же можно было рискнуть, надеясь на какой-то шанс: а вдруг там имеется тоннель, который проходит под Риверсайд-драйв и ведет прямо в квартиру, где совместно проживает несколько стюардесс авиакомпании «ПанАм»?
Старк последовал за По вниз по лестнице. Щель оказалась не такая уж глубокая, как ему сперва показалось. Он вскоре коснулся ногами дна. По повел его по дорожке, окруженной с обеих сторон каменными стенами, и вывел на узкую улицу, уставленную низкими кирпичными домами, стоящими в ряд. Мимо прогрохотала карета, запряженная лошадьми. Дым от горящего в печах угля перекрывал солнечный свет.
– Это что такое?!
– Гринвич-Виллидж, прошлый век, вот что! Мы пришли.
И еще там был другой Эдгар Аллан По; он шел, опустив голову, в группе тощих мужчин, которые внимательно слушали толстенького, преуспевающего на вид человека, этакого делового типа с толстой золотой цепочкой от часов, протянутой поперек живота.
По, который стоял рядом со Старком, пояснил:
– Тощие мужчины – это Эмерсон, Торо и Хоторн. Более молодой – Мелвилл[87]. А тот, кто говорит, это наш литературный агент. Послушайте, что он им говорит.
– Как мы сюда попали? – спросил Старк.
– Послушайте…
– Мы обратно-то сможем вернуться?
– Конечно.
Старк посмотрел туда-сюда вдоль улицы, потом обратно, на дорожку с каменными стенами, и понял, какая ему представилась отличная возможность исчезнуть. И его острые скулы и гранитная челюсть расплылись в мечтательном выражении, которое в последний раз возникало на его лице, когда мать кормила его грудью.
По улыбнулся.
– Буду ли я здорово не прав, – вкрадчиво осведомился он, – если предположу, что вы обдумываете, как бы вам стукнуть этого агента по голове и забрать у него цепочку вместе с часами и унести их в Риверсайд-парк, в одна тысяча девятьсот восемьдесят первый год?
– Я взломщик, а не уличный грабитель!
– Простите. Не хотел вас оскорбить.
– А банки здесь имеются?
– Полно. В центре, – ответил По. – Но когда мы вернемся в одна тысяча девятьсот восемьдесят первый год, желаю вам удачи, если вы попытаетесь потратить дензнаки, выпущенные Сберегательной ассоциацией мясников и гуртовщиков.
Выражение лица Старка сменилось на такое, какое бывает у человека, изучающего возможность попытаться расплатиться по счету в четырехзвездочном отеле с помощью мешка с золотыми монетами.