Мегрэ взял фотографию из рук судьи, который разглядывал ее без особого интереса.
– Забавные ребятишки! – только и смог он сказать.
Протянув ее обратно судье, комиссар спросил:
– Как думаете, которого из братьев я разыскиваю?
У него было еще три четверти часа до отправления поезда. Месье Комельо по очереди переводил взгляд с брата, который, казалось, бросал вызов фотографу, на того, кто отвернулся от объектива, словно ожидая указаний.
– Подобные фотографии удивительно красноречивы! – продолжил Мегрэ. – Странно, что родители и учителя, которые видели этих мальчиков, сразу не поняли их предназначения в жизни. Взгляните на отца. Он был убит однажды вечером, когда на улицах сражались националисты с коммунистами. Он не относился ни к тем, ни к другим – просто вышел в магазин за хлебом… Я чисто случайно узнал об этом от хозяина отеля «У Сицилийского короля», который тоже родом из Пскова. Мать до сих пор живет в том же доме. По воскресеньям она надевает национальный костюм с высоким чепцом, края которого ниспадают с обеих сторон лица. Что касается ребятишек…
Мегрэ замолчал.
– Мортимер, – продолжил он другим тоном, – родился на одной из ферм штата Огайо и начал свою трудовую деятельность с продажи шнурков в Сан-Франциско. Анна Горскина, уроженка Одессы, провела свою юность в Вильно. И наконец, миссис Мортимер – шотландка, в детстве эмигрировавшая во Флориду. Все они в конце концов оказались в Париже… А вот мой отец, к примеру, был егерем в одном из старейших лесных угодий Луары.
Комиссар снова взглянул на часы и показал на того из ребят на снимке, кто не сводил восхищенного взгляда со своего брата.
– А теперь я должен поймать вот этого парня!
Он вытряхнул табак из трубки в ящик для угля и чуть было машинально не подбросил его в печку.
Несколько минут спустя судья Комельо сказал своему секретарю, протирая очки в золотой оправе:
– Вы не находите, что Мегрэ изменился? Он мне показался… как бы это сказать… более нервным, что ли… более…
Не подобрав нужного слова, он раздраженно отрезал:
– Какого черта все эти иностранцы едут к нам?
После чего резким движением схватил дело Мортимера и начал диктовать:
– Записывайте: «Год тысяча девятьсот…»
Если инспектор Дюфур стоял на том же самом месте, что и Мегрэ, ожидавший дождливым утром появления мужчины в тренчкоте, то только потому, что это было единственным укрытием на идущей под уклон улице. За пределами нескольких вилл, построенных на склоне, она превращалась в тропинку и исчезала в скошенной траве.
Дюфур был одет в черные гетры, короткое пальто с хлястиком и морскую фуражку, какие носят в Фекаме все и которую он, должно быть, купил по приезду.