– Ну и как? – спросил он.
Билли пожал плечами:
– Сам знаешь как. Надо сбрить чертову бороду. Я из-за нее страшилищем выгляжу, понимаешь? Люди не хотят останавливаться и опускать стекла, чтобы поболтать с парнем, который выглядит, как какой-то дикарь-убийца из ужастиков. Ты это хорошо догадался чисто бриться. Так мужики выглядят безобиднее.
Может оно и так, но приближалась первая зима Джо на улице, и он рассудил, что пора начать отращивать бороду, если он хочет меньше мерзнуть. Джо прикончил кофе, поставил на землю пустой стаканчик и зажег сигарету. Одну он предложил Билли, и приятель на этот раз согласился. Так они сидели некоторое время, курили и глазели на проезжающие по улице машины. Некоторые водители сворачивали на заправку – покупали бензин или заглядывали в магазинчик. Джо заметил, что у Билли трясутся руки, и не похоже было, что дело в холоде. Или, по крайней мере, не только в холоде. Насколько Джо знал, Билли не употреблял ни алкоголь, ни наркотики, так что отходняк тут не при чем. Оставалось только надеяться, что Билли не заболевает.
– Как день прошел?
– Не особенно продуктивно.
– А где ты пробовал? Как говорится, все зависит от места, места, места.
Джо подумывал соврать, но смысла в этом не видел. Гордость – дурацкая, кстати, гордость – на улице ни к чему.
– Я и не пытался. Просто шатался по городу, то туда, то сюда. Думал.
Билли последний раз затянулся, бросил окурок на асфальт и придавил подошвой кроссовка. Потом повернулся к Джо:
– Я знаю, чувак, это тяжело. Я бездомный уже почти четыре года, и мне все еще нелегко просить у людей деньги. Но иногда приходится делать то, что не нравится, чтобы выжить, понимаешь? Не позволяй гордости вступиться. Это как у буддистов: нужно умереть для себя, чтобы достигнуть просветления.
Джо понятия не имел, о чем речь, но основную идею уловил.
– Иногда мне кажется, что только гордость у меня и осталась, – он раздавил окурок.
Джо работал на округ – у него была хорошая работа – водил снегоочиститель зимой и трудился на строительстве дорог летом. Ему нравилась работа на свежем воздухе (сидение в офисе было не для него) и ощущение, что его работа делает жизнь людей немного легче. А потом паршивая экономическая ситуация заставила округ урезать бюджет, и Джо сократили. Через неделю его жена подала на развод, забрала их маленькую дочь и уехала к маме в Эш-Крик. Он не мог позволить себе адвоката, так что в конце концов Шейла оформила опекунство только на себя, и ему пришлось выплачивать алименты и на жену, и на ребенка. Джо искал другую работу – искал каждый чертов день – но никто не нуждался в работнике. Постепенно деньги кончились, банк лишил его права пользования домом, он потерял машину, и в следующий момент понял, что оказался уличным жителем. Джо твердил себе, что это временно, только до тех пор, пока он не встанет на ноги. Случилось это четыре месяца назад, а он по-прежнему оставался здесь: жертва не выпивки, дури или психического заболевания, а элементарной паршивки-удачи. Джо приспособился так хорошо, как только смог, но чего он пока так и не смог принять, так это необходимости выпрашивать у незнакомцев деньги. Одно дело быть бездомным, другое – попрошайкой. В разговорах с Билли он никогда не употреблял это слово. Он пробыл на улице достаточно времени, чтобы прекратить судить других за то, как именно они выживают. Он понятия не имел, какую историю носил за плечами Билли и как он оказался здесь. На улице такую информацию держали при себе и доверяли только самым близким друзьям. Но какой бы ни была история Билли, Джо знал, что она у него есть. У всех она была.