Они не решались обняться или пожать руки, и Грей, чтобы как-то закончить разговор, сослался на поздний час и множество дел у Джейми, и шотландец согласился с этим доводом.
– Да уж, дел у меня невпроворот, последний день, как ни крути.
– Да уж, последний.
Грей взглянул на солнце, на дорогу и одернул жилет, готовясь в путь, но Джейми помялся и шагнул к лорду. Грей был ниже, поэтому Фрэзер наклонился и взял его лицо в свои широкие теплые руки.
Мягкий рот на миг коснулся губ Грея, обдавая запахом эля и свежей выпечки, но это прекрасное чувство соединения силы и нежности длилось всего миг.
– О… – только и выдал лорд Джон Грей.
Джейми вздернул уголки рта в улыбке и сказал:
– Думаю, что было нормально. По крайней мере я ничего не испортил.
Он ушел в заросли ив, оставив Грея на сияющем солнце у сверкающего пруда.
– Это был единственный раз, когда он захотел коснуться меня. Наше объятие вы, верно, видели. Я вручил ему портрет Уилли – второй я храню у себя, – и он отблагодарил меня таким образом.
Ужас, ревность, ярость, потрясение и жалость – чего только я не чувствовала, сидя с бокалом бренди в руках в кабинете губернатора, причем чувствовала все сразу, а это рождало более сложное ощущение.
Почти что на наших глазах зверски убили женщину, с которой недавно говорила и я, но все было забыто: между нами лежал портрет Уилли, нереальный и в то же время реальнее самой кровавой действительности.
Джон Грей посмотрел мне в глаза и сказал еще кое-что, что поразило меня не меньше уже слышанного:
– Там, на корабле, мне показалось, что я узнал вас, но подумал, что ошибся: вы ведь умерли, должны были умереть, как я считал.
– Так мы же ночью виделись! – наобум сказала я, сообразив потом, что сказала глупость. В голове кружилось от бренди и сонливости, а губернатор что-то скрывал. – Погодите, как же вы могли меня узнать? Джейми показывал вам мой портрет? Или как… – недоумевала я.
– Горы возле Кэрриарика, темный лес. Двадцать лет назад. Мальчик со сломанной рукой. Это был я, вот.
Грей поднял вправленную когда-то мной руку.
– Боже!
Я мигом поднесла бокал к губам, но не рассчитала и сделала слишком большой глоток. Сквозь слезы я снова поглядела на Грея: да, это он, только черты его лица с возрастом погрубели.
Сухим голосом он сообщил причину, по которой запомнил меня:
– Первой девушкой, чью грудь я увидел, были вы. Я это запомнил и не смог забыть.
– Полно вам, вы ведь уже благополучно забыли все женские груди, – уколола его я. – Вы простили Джейми тот поступок? Тогда он сломал вам руку и грозился расстрелять, безумец.