Закончив говорить, я открыла глаза и увидела внимательный взгляд Джейми.
– Часть клятвы, например, обращение к богам и все такое, произносят по традиции, – вяло оправдалась я, не зная, как скрыть смущение и что следует сказать еще.
Джейми на миг свел брови.
– Я понял, что клятва очень древняя, языческая. Здорово сказано, что ты воздержишься от любовных дел, – заметил Джейми.
– О чем бы ты еще упомянул. Не думай, что я мечтаю совратить капитана Леонарда, поэтому готова заболеть ради него.
Он резко выдохнул и провел рукой по волосам.
– Выходит, это должен сказать каждый врач, если хочет врачевать? Вы хотите помогать всем, даже врагам?
– Именно так, всем, даже врагам. Если они заболели или если даже ранены в бою или в плену, – честно сказала я, надеясь, что Джейми поймет меня.
– Ясно… – задумчиво протянул он. – Я знаю, что такое клятвы, и помню, каково это – держать слово во что бы то ни стало.
Джейми пробежал пальцами мне по руке и остановился на кольце – то была моя правая рука с обручальным кольцом.
– Есть и непреложные обеты. – Он посмотрел мне в глаза, держа пальцы на кольце.
Солнце располагалось за головой мужа, очертив его силуэт и позолотив его кожу. Когда оно вспыхнуло на серебре кольца, я тихо проговорила:
– Да, это так. – Вторую руку я положила Джейми на грудь. – Если ты придерживаешься одной клятвы, приходится нарушать другую.
Джейми поцеловал меня со вздохом.
– Да, ты права. Ты должна держать все свои клятвы. – Отпустив меня, он не сдержался, чтобы не уточнить: – Так что ты говоришь, прививки – это стоящая вещь? – с сомнением в голове уточнил он.
– Ну конечно, раз я так говорю, – улыбнулась я.
– Возможно, не следовало бы отпускать тебя одну?
– Нет, не беспокойся, я отлично справлюсь сама, а ты не привит и можешь заразиться.
– Но ты ведь не видела больных, а уже делаешь такие далеко идущие выводы.
– Потому я хочу попасть на корабль. Теперь ты понимаешь?
Меня доставили на «Дельфин» с помощью подвесной люльки, обычно используемой боцманом. Она жутко раскачивалась над морскими водами, и я не раз закрывала глаза от жути, уже потеряв надежду попасть на борт хоть какого-нибудь корабля, но смогла по достоинству оценить, сколь серьезен военный корабль по сравнению с «Артемидой»: последняя казалась внушительной, только если стоять на ее палубе, а так я имела возможность сравнить. Гибралтарская скала и утлая лодочка – так соотносились «Дельфин» и «Артемида».
С собой принесла медицинский саквояж, но его на время пришлось отдать гардемарину: я хотела заколоть волосы, растрепанные ветром.