– Нам нужны будут деньги, – заявил он напрямик. – И люди.
Потом оценивающим взглядом окинул тюки и добавил:
– Нет. Это для короля Якова. Мы возьмем из твоих собственных.
Он перевел глаза на Дугала и ткнул дулом пистолета в направлении его споррана.
Жизнь в шотландских горах делает человека фаталистом, такова уж одна из ее особенностей. Дугал со вздохом вытащил из споррана и бросил к моим ногам небольшой кошелек.
– Двадцать золотых монет и тридцать шиллингов, – сказал он, подняв одну бровь. – Берите, и привет вам. – Заметив мой скептический взгляд, он покачал головой. – Нет, я сказал, что хотел. Думайте обо мне как хотите. Джейми – сын моей сестры, и если вы сможете его освободить, да поможет вам Бог. Но вы не сможете, – заключил он беспрекословно.
Он глянул на Мурту, который все еще манипулировал своими пистолетами.
– Что касается людей, то нет. Если ты, Мурта, и барышня хотите покончить жизнь самоубийством, я вас удержать не могу. Обещаю только похоронить вас по обе стороны от могилы Джейми. Но вы не уведете с собой в ад моих людей, с пистолетами или без них.
Он скрестил руки на груди и, прислонившись к стене пещеры, спокойно смотрел на нас.
Мурта продолжал целиться, но его маленькие черные глазки обращены были ко мне. Стрелять или нет?
– Я предложу вам сделку, – сказала я.
Дугал снова приподнял бровь.
– У вас сейчас определенное преимущество передо мной в заключении сделок, – заметил он. – Что же именно вы предлагаете?
– Позвольте мне поговорить с вашими людьми, – сказала я. – Если они пойдут со мной по доброй воле, отпустите их. Если нет, мы уйдем, как пришли, и вернем вам ваш кошелек.
Один уголок его рта приподнялся, изображая кривую улыбку. Он посмотрел на меня, как бы оценивая мое красноречие и убедительность моих доводов. Потом сел, положил руки на колени и кивнул:
– Идет.
Мы покинули ущелье с пещерой, увозя кошелек Дугала и пятерых спутников: Руперта, Джона Уитлоу, Уилли Макмуртри и братьев-близнецов Руфуса и Джорди Каултеров. Решительность Руперта убедила остальных; я с чувством мрачного удовлетворения наблюдала за выражением лица Дугала, когда его приземистый чернобородый заместитель вдумчиво поглядел на меня, потом похлопал по висевшим на поясе длинноствольным пистолетам и сказал:
– Ну что же, барышня, почему бы и нет?
До Уэнтуортской тюрьмы было отсюда тридцать пять миль. Полчаса езды на автомобиле по хорошей дороге. Два дня тяжелого пути в седле по наполовину замерзшей грязи. Времени немного. Эти слова Дугала постоянно отдавались эхом у меня в ушах и еще долго удерживали меня в седле после того, как я начинала чувствовать себя совершенно измученной.