До Сан-Себастьяна осталось всего несколько лиг неспешного пути, когда баннерет д’Айю громко крикнул.
— Защищайте рея!
Обернувшись, увидел, как в клубах пыли мчится на нас по дороге, догоняя, вооруженный отряд, сверкая на солнце доспехами, но без знамен. Из-за поднятой ими пыли трудно даже разобрать: сколько их там?
Валлийцы повернули своих мулов и съехали с дороги. Спешились. Встали в шеренгу, отдав мулов моим конюхам. Открыли на поясе цилиндрические тулы со стрелами. Лук в левой руке. Длинная стрела — в правой. Солнечные зайчики весело играют на полях их шапелей.
Амхарцы поправили шишаки и, удобнее перехватив в руках свои легкие копья, выстроились поперек дороги, закрывая меня от преследователей. Второй шеренгой за ними встали латники из Фуа. Эта тонкая черно-желтая линия только и отделяет меня от неведомых врагов. Эстетично, черт меня подери. Хоть в кино снимай.
Марк и Микал около меня, по бокам.
Марк, проверив, как выходит его большой топор из седельного крепления, нет ли зацепок, развернул мое знамя, красное полотнище которого тут же стал трепать ветер.
Микал взвел арбалет и вставил в него болт с бронебойным наконечником.
Гриц, оруженосцы и паж построились сзади, обнажив клинки.
Беарнские стрелки, не покидая седел, отъехали на противоположную валлийцам обочину дороги и подняли на плечи взведенные арбалеты.
Вьючных коней конюхи и слуги отвели к мулам валлийцев.
Я надел на голову шлем с короной и застегнул под подбородком ремешок, расправил бармицу. По телу пролетела легкая дрожь — пошел в кровь адреналин. Встряхнувшись, вынул из чехла аркебуз и перекинул на грудь лядунку с пулями.
Конюхи подвели моего боевого андалузца, уже оседланного. И я пересел на него с Флейты. Негоже нежную девочку — иноходца в бой кидать.
Жеребец как почуял близость драки, перебирал подо мной сильными ногами и, всхрапывая, грыз удила, показывая мне свою готовность бить, рвать и кусать.
— Все готовы? — оглянулся я по сторонам.
Все готовы. И к сражению, и к прикрытию моего бегства, если враг окажется намного сильнее нас.
Подумалось, как быстро и как несвоевременно до меня добрались мои рикос омбрес. Как же им невтерпеж меня порешить. Знать бы кто это: Боамонды или Грамоны? Впрочем, какая разница от кого по сусалам получать тут ‘’меж берез и сосен’’? Это чужая земля. Не Беарн и даже не Наварра. Тут я никто и зовут меня никак. Так что рассчитывать можно только на свои силы, местные за меня не впишутся.
Осталось между нами не больше ста метров старой римской дороги.
Амхарцы и латники из Фуа опустили копья. Их девять всадников всего.