Брезгливо приподнимаю полы своего дорогого бархатного платья, аккуратно перешагиваю, через пьянчушку. Не хватало только наряд испачкать об эту шваль! Понимая, что нахожусь не в самом безопасном местечке, на всякий случай, незаметно достаю дрэд. Мало ли…
— Эй, Дэуза! Адресом, часом, не ошиблась? У нас такие чистенькие редко не захаживают, — с крыльца борделя раздаётся насмешливый хриплый женский голос. — Или мальчика аппетитного ищете себе в усладу? А, может, сами развлечься желаете?
Ноги сами останавливаются.
О! Эти пропитые нотки я не спутаю ни с какими другими! Чувствую, как венам разливается пьянящее душу злорадство.
— Харэд, глянь, какая красота мимо проплывает, — не унимает язвит поддатая баба, стоящая за моей спиной на крыльце борделя. — Может, пригласишь деузу, на чашечку эля, да отведёшь в номера? Её тут вряд ли кто хватится. Будет знать, как к нам без приглашения заходить! Здесь сытым да чистеньким не место!
Вот в этом я полностью с ней согласна, но оборачиваться всё равно не спешу. Хочу растянуть удовольствие.
Чувствую за спиной зловонное мужское дыханье. Однако любитель великосветских дам не успевает дотронуться до меня рукой. Без предупреждения пускаю в ход дрэд.
Одно мгновение и змейка-цепочка с противным свистом обвивает мою руку, впиваясь зубками в кожу. Второе — и острое, как бритва, лезвие пронзает насквозь бедро самонадеянного амбала-охранника. С усмешкой проворачиваю лезвие. Мужик истошно орёт, оседает на мостовую, понося меня, на чём свет стоит. Я знаю: рана не смертельная. Жить будет, но хромая. Боль не пройдёт. Лезвие дрэда изначально пропитан лёгким ядом, вызывающим болевой шок от одного прикосновения.
— Эй ты, сука! Ты, что с Харэдом сделала?! — пьянчушка бросается на подмогу охраннику. — Да я тебя сейчас, великосветскую потаску…
Однако ни договорить, ни вцепиться мне в космы обитательница борделя не успевает. Поворачиваюсь, одновременно откидываю с лица капюшон. На глазах шокированной проститутки убираю дрэд. Лишь затем с милой улыбкой, смакуя каждое слово, произношу: «Я тоже рада тебя видеть… мама».
* * *
Мы сидим за грязным столиком в углу основного зала борделя. Возле барной стойки над сальными шуточками потенциальных клиентов громко смеются разукрашенные проститутки — всех возрастов и мастей. Одежды на них минимум — смотри не хочу. Любой, у кого есть пара лишних дар, может провести «девочку» в номера. Ну а если не хватит на номер, можно и прямо здесь в подсобке повеселиться.
Оглядываюсь. Надо же какое скопище разношёрстного сброда с самых разных планет. И каждому есть, чем заняться. Кто-то довольствуется выпивкой и проститутками, кто-то в открытую вдыхает запретный в Адейре тандурим. В трущобах плевать хотели, что эта зараза запрещена межпланетным законом. Стражи императора в эти места наведываются не часто. Я так поняла, что между трущобами и элитной частью Адейры действует негласный закон невмешательства в жизнь друг друга.