— Вроде не очень…
— Ань, а твой?
Нюша демонстративно засопела.
— Ну ладно, дрыхни, я тебе потом расскажу. Так вот, язва его гложет, а он мучается — Светку ревнует. А от переживаний язва обостряется, но он всё равно дёргается. Как же так — он тут валяется, а жена дома, одна, кого хошь, того и принимай! Светка пришла его навещать, жратвы наготовила, язвенникам ведь всё пареное нужно, а он ест и говорит: признавайся — изменяешь? Она — нет, что ты, дорогой, — Наташа то пищала, то говорила басом, это когда за мужа.
— Ну?
— Гну! Он ей: нагнись, я тебе в глаза хочу посмотреть! — басила Наташа.
— Ну и, дальше!
— Ну, понятно, она и нагнулась, а он — хрясть! — Наташа щёлкнула зубами.
— Да ты что!
— Вот именно! Прям за нос! Напрочь откусил! Хорошо врачи рядом — сразу пришили. Вот теперь лежат в одной больнице. Он её навещать ходит, — веселилась Наташа.
— И она его простила?
— А что ей остаётся! Кому она теперь нужна такая — с приставным носом! Разве что Майклу Джексону. Он и сам такой — весь из кусманчиков, как лоскутное одеяло.
— Ну, ему вряд ли, он мальчиков любит…
Нюша, поняв, что новый виток трёпа будет о гомосексуалистах, решила встать и спуститься вниз. Гоша обещал прийти не поздно. Лучше подождать его внизу, на кожаном диванчике, а то от девичьих разговоров пухнет голова. Слушать палатные саги не было сил — хватит того, что примерно о том же она пишет в обещающих стать бессмертными «Диких розах».
Она спустилась со второго этажа и села на кожаный диван возле пальмы в кадке. Пальма была немного пыльной и развесистой, как клюква. Голова кружилась. Нюша прикрыла глаза и, кажется, немного задремала. Во всяком случае, когда она глаза открыла, ей показалось, что она видит сон: перед нею стоял Нур с букетом неприятно красных тюльпанов. Кровавых тюльпанов — может, именно так начинается заветная амнезия?
— Привет, — пробормотал Нур и, криво улыбнувшись, сел рядом. Это был, оказывается, не сон.
— Привет, — спокойно ответила она. — А где Гоша?
— Он с утра в банке, позже приедет, — пояснил Нур и спросил осторожно: — Нюш, это ты сама?
— Нет, — покачала она головой. — Это он — сам.
— Он? — удивился Нур.
— Он, — подтвердила Нюша и положила руку на живот. — Он сам.
— Понятно, — Нур взял её руку и поцеловал в ладонь.
— Не надо, — Нюша отдёрнула руку.
— Нюш, выходи за меня замуж, — глаза Нура были совсем светлыми и ужасно несчастными.
Нюша смотрела на него долго–долго, будто не решаясь ответить.
— Нюш, — начал было он снова, но она прервала:
— Нет, — сказала она твёрдо.
Он всё смотрел, будто не желал понимать.