– Пены уже почти не осталось, – говорит она и плещется в воде.
– Хочешь, вылезем? – спрашиваю я и с глубоким вздохом открываю глаза. Наклоняюсь и целую ее в плечо.
Она вытягивает перед собой руки:
– У меня уже вся кожа на пальцах сморщилась, так что, наверное, пора.
Ниель берется за края чугунной ванны и поднимается. Я любуюсь тем, как вода скатывается по ее коже. Хорошо бы сейчас… Но я тут же выбрасываю эту мысль из головы. Не можем же мы весь день из постели не вылезать. Хотя почему бы и нет?
– Слушай, а может, погулять сходим? – предлагает Ниель, заворачиваясь в полотенце.
– Кажется, дождь будет, – замечаю я.
– Мы же в Орегоне. Тут всегда кажется, что скоро дождь пойдет.
Я улыбаюсь и снимаю с крючка полотенце:
– Это верно.
– А что бы ты сказал, если бы я предложила тебя одеть? – спрашивает Ниель и идет в спальню.
– Хочешь выбрать мне одежду? Я не так уж много с собой привез.
– Нет, – смеется она. – Я имела в виду сам процесс одевания. Можно?
На мой взгляд, довольно странная затея. Я уже собираюсь высказать свое мнение вслух, но сдерживаюсь: вспоминаю, как и про душ в темноте сначала подумал, что это глупости. А теперь вот никак забыть не могу.
– Давай, если хочешь, – отвечаю я. – А мне себя потом одеть позволишь?
– Конечно, – отвечает она с улыбкой.
Когда Ниель нагибается, натягивая на меня штаны, а потом скользит пальцами по ширинке, это оказывается куда более возбуждающим зрелищем, чем я мог себе вообразить. Меня так и подмывает попросить ее, чтобы сняла брюки снова.
Когда наступает моя очередь, я, не торопясь, просовываю ее руки под бретельки лифчика и придвигаюсь ближе, чтобы застегнуть его на спине. Опускаюсь перед ней на колени, когда она продевает ноги в трусики, и натягиваю их, проводя ладонями по ногам снизу доверху.
Целую Ниель, когда ее голова показывается из выреза свитера. Провожу губами по бедрам, прежде чем надеть джинсы. Останавливаюсь, увидев маленький шрамик на правом бедре, и тихонько целую его. Глажу пальцами. Он уже почти незаметен – столько лет прошло. До сих пор я как-то не обращал внимания – другие части тела отвлекали.
– Надо же, какой шрамик маленький, даже не верится, – говорю я, – а ведь ветка тогда глубоко воткнулась. Помнишь, как Райчел…
Она вдруг вся замирает. Я съеживаюсь. Вот черт, брякнул лишнее!
Ниель натягивает брюки на бедра и застегивает. Я стою с открытым ртом – так хочется взять свои слова обратно. Но что же теперь делать? Извиниться? Сделать вид, что ничего не произошло?
Я уже привык, что Ниель даже не вздрагивает при упоминании о Ренфилде или о ком-то из его обитателей. Даже когда у нее самой изредка случайно проскальзывали какие-то воспоминания, она всегда сохраняла полнейшее спокойствие. А теперь вдруг такая реакция. Воспоминания, словно удар тока, вырвали ее из забытья. И ей очень больно. Как же это прекратить?