На парковке она бросила сумку в багажник скромного отечественного автомобильчика и села за руль. Вышла из авто на другом конце города, точнее — в цыганском поселке.
Толстая цыганка уважительно распахнула перед ней дверь дома:
— Заходи, Азела! Заходи, красавица.
— Шанта, Лачо у себя?
— А где ж ему быть! Он же не Гудло гулящий. Это с того проку нет, а Лачо дело знает.
Натуральная блондинка Азела прошла в провонявшую какими–то лекарствами комнату, раскрыла сумку и вытряхнула на тахту свой театральный наряд нищенки и мертвого ребенка.
— Что за дурью ты их пичкаешь, Лачо? В пятый раз реквизит теряю.
— Только фенобарбитураты да еще димедрол, ничего больше, — округлил глаза для пущей убедительности старый цыган.
— Зачем же грудных лошадиной дозой пичкать?
— Сама просила, чтобы пацан весь день не просыпался.
— Завтра заменишь дохлого на здоровенького. А лучше подыщи мне девчонку, они живучее.
— Как скажешь, хозяйка.
Жила–была под Кременчугом обычная девочка Аза Никитенкова. И вдруг всего через несколько лет почти за тысячу километров от родного городка объявилась цыганка–побирушка Азела. Возможно, сработали гены. Аза даже не подозревала, что ее далекие предки были родом из деревни потомственных побирушек. Были на Руси и такие. Если девки из такой деревни даже и выходили замуж за парня из семьи богатых крестьян, за такой невесткой нужен был глаз да глаз. Недосмотрит свекровь, сноха тут же перепачкает лицо сажей, обмотается тряпкой и пойдет по соседним деревням «в кусочки»:
— Господари справные, повара умелые! Нет ли ошмоточка для бедной сироточки?
Вожжами и кнутом из такой приходилось выбивать генетическую память о легком нищенском хлебе.
А в этой истории все началось с того, что молоденькая девочка не прошла по конкурсу в театральный вуз на бесплатное обучение, а на платное у ее семьи просто не было денег. Домой Аза не вернулась.
Родные думали, что она пристроилась в большом городе проституткой, но ошиблись. У Азы были твердые нравственные устои. Их красавица дочка сначала мыла на парковках машины, а потом таскала грязные подносы в «Макдональдсе». Азе каким–то чудом удавалось не бедствовать и не особо надрываться по жизни, не полагаясь на вспомоществование и содержание от богатых мужчин, хотя от таких предложений отбоя не было. Аза мечтала о славе и оглушительном успехе в жизни. На меньшее просто не соглашалась. Проституцию она презирала, а быть содержанкой — гордость не позволяла. Да и к чему? На работе она и так не перетруждалась, деньгами не бедствовала, но мечты об оглушительном успехе и яркой славе не оставила. Всякая актриса помышляет о славе, будь она даже из художественной самодеятельности в глухой провинции.