— А тысячатысечные грады антихристовы — рассадник греха и питомник беззакония — где–то ещё остались на земле?
— Городки в пути попадаются, а стран–городов нигде больше нету.
— Так нету боле силы вражьей?
— Пуста святая землица наша. Хрестьянина–хлебопашца ждёт. И князя–нарядчика.
Кто бы мог подумать, что воевода, суровый воин, сможет запрыгать от благой вести, как малец сопливый.
— Тогда я тебе, купец, на радостях свои тайные палаты покажу, которых у нас ещё никто не видел.
Они опустились в скользящей каморке ещё на пару ярусов под землю.
Необъятные палаты из древнего рукотворного камня пугали своей бездонностью. Высились в полутьме диковинные ржавые махины. Вдоль стен и потолка тянулось всякое вервие — проволоки, толстые и тонкие — всякие.
— Это врытый в землю оружейный завод древних русов. Остался нетронутым со староотеческих времён. Ещё до Оледенения был построен. Таких у нас тут много всяких–разных под холмами на высотах захоронено. И ещё подземные кладохранилища древних с припасёнными редкими землями, медью, золотом, серебром и дивными сплавами в слитках. И ещё всякие едкие зелья для алхимиков под землёй хранятся.
— Куда предкам было столько богатства?
— В этом месте в древности русские оружейники вооружение ковали, о каком мы даже и не ведаем.
— А не опасно тут нам пребывать?
— Тут — нет. А в некоторых запечатанных подземных схронах есть сплавы, которые губят человека даже на расстоянии.
* * *
Из тёмного коридора вышли в светлую хоромину.
— Тут моя оружейная палата, купец. Я в ней выставку диковинных древностей устроил. Всё любопытное сюда стягиваю, понять древнюю хитрость пытаюсь. Тут даже книги сохранились для рукомесленников. По–русски написаны, а понять нельзя, бо мы — отсталые неучи по сравнению с праотцами.
— Разве книги сырость за тыщи лет не съела?
— Самые глубокие ярусы вечная мерзлота превратила в лЕдники. Там в студёной сухости страницы древние не рассыпались в прах, а достались нам целёхонькими.
Воевода говорил торопливо и с придыханием, как всякий заправский охотник–собиратель, когда тот хвастается своими сокровищами.
— Одного в толк не возьму, купец, почему древние так любили колесо? Колёса у них в махинах, колёса в повозках, колёса в ладьях, колёса на морских и даже на воздушных кораблях. И проволока повсюду — в махинах, повозках, неведомых приборах. На проводах висят стеклянные бульбы. Вот и догадайся, что заставляло их светиться?
— Колёса хороши для повозки или возка, если твёрдые дороги есть.
— Нет у нас дорог — топь сплошная. Поэтому наши умельцы ладят повозки без колёс, чтобы она над землёй шла, а земли не касалась, Да и мало у нас повозок тех. Все реками да ручьями сплавляемся… Ты вот ещё скажи, купец, почему у древних в книжках на картинках воздушные корабли с крыльями? Зачем крылья, если они не машут? Нет, мы никогда не разгадаем этой тайны нашими куцыми умишками.