— Зайцев…
— Хо! Зайцев у нас ловить — не переловить зимой и летом.
— Зайцы не простые, а маврытанские, норные. Далеко не бегают, холода боятся, под землёй от морозов прячутся, зато мясо у них белое, а не красное. Для деток самое полезное.
— Вот это дело! Детки у нас слишком часто мрут без еды нежной. Что ещё?
— Поросяток с десяток.
— Да у нас от тех кабанов спасу нет!
— Не простых поросяток, а с тёплых земель.
— Полосатых?
— Нет, гладеньких, голеньких да розовеньких, что твои младенчики.
— А чем они лучше нашенских?
— Дают сало, которое во рту маслом тает и от которого никакой мороз не страшен.
— И это дело дельное!
— Только и кормить их надо, как человеческих младенчиков — молоком и заварной мучицей.
— С молоком, купец, ещё так–сяк, а муки у нас до рождества не достаёт.
— А я вам заместо муки земляные яблоки оставлю.
— Картофь наши чернецы сажать не дозволят — дьявольский плод, табачное отродье.
— А вы им верьте, да не доверяйте. Скажите, что не для себя, а для животинки посадили.
— Всё равно не дозволят, потому что царя–антихриста Петра припомнят и всякое такое приплетут. Сажать, может, и не помешают, а вот есть чёртовы яблоки — ни в какую. Ни людям, ни скотам.
— А и не обязательно вам те земляные яблоки вкушать. Могу тайну перегонки аквавиты из картофеля поведать для памяти потомков. Зерна вам всегда недостает, а картофеля будет вдосталь для выгонки чистого спиритуса. И дрожжи научу варить из черники аль голубики. А та бурда, что остаётся после перегонки аквавиты, как раз самое питательное пойло для поросят, и теляткам тоже гоже. Этого вам чернецы не запретят, потому как сами от аквавиты не откажутся. Да и хлеб на дрожжах пышнее и во рту приятственней.
— По рукам, купец! Лекарям аквавита позарез нужна, потому как лекарствие важное. Пусть чернецы удавятся от жадности, а аквавиту лекари получат.
Ударили по рукам. Потом пошли мелкие бабские покупки, подарки и отдарки с обеих сторон. Это интересно было только посадским бабам, потому как купец отдаривался за драгоценные камни и золотые самородки кусками дивной блестящей ткани. А шёлк для северных таёжников был дороже камушков и золота.
Ну а потом — народное празднество с длинными «столами», всё как по обычаю. С бражкой из морошки и ячменным пивом, которое тут варили всего четыре раза в год из–за извечной бедности северян. Гуляли до глубокой ночи. С голодухи у всех от припасённых запретных лакомств животы распёрло с непривычки питаться сладким и нежным. Потому–то и спали беспокойно, что животы громко урчали, а у кого–то и болели от резких колик.