Монстр знал, что если не попытается отсидеться, то он обречен. Они придут за ним. Следы его деяний широки и ясны, будто их оставила гигантская брюхатая медведица, и следы эти жгли Банковского сильнее, чем сковорода Ада, и еще украденный “меркурий” с серебристо-виниловым верхом. Все это словно светилось на дверях огромной надписью: “Эй, посмотри на меня!” Поэтому его первая проблема — сменить машину. Затем он должен изменить себя. Себя нынешнего, ибо он позволил себе то, чего никогда не допускал раньше, — он совершил ошибки. Много ошибок. Как никто он знал цену невнимательности. Если он не изменится, его поймают.
Он подтянул свою тяжелую спортивную сумку поближе и начал перебирать вещи, пока не нашел большую голубую книгу. Это был бухгалтерский гроссбух, где четыреста тридцать девять страниц из пятисот уже оказались заполненными мелким аккуратным почерком с четко расставленными датами. Слова на первой странице — “Корысть исключена” — были написаны крупными буквами. Это Библия Каторжника.
Он опять присосался к бутылке, слегка сотрясаясь и чувствуя, как жидкость обжигает внутренности, и открыл страницу 106, чтобы записать план своего первого шага. Это книга планов помогала ему обвести всех их вокруг пальца. Он вернется в Чикаго и будет ради своего удовольствия забирать жизни этих людишек. Много, много жизней...
— Давай, давай, деточка, ты же знаешь, уже пора ложиться спать!
— Знаю, — ответила Ли Анна, решительно направляясь в ванную комнату чистить зубы.
Эдди было приятно, что у нее растет послушный ребенок. Почти совсем не плакса. Стоит только сказать, что следует делать, а что нет, и она всегда это выполняет. Конечно, немного трудно без Эда, даже с очень послушной Ли. Когда самой Эдди было восемь лет, ее держали в ежовых рукавицах.
Ли вышла из ванной розовощекая, голенькая, маршируя с высоко поднятыми коленями, как будто шла под неслышимый барабанный бой, плоскогрудая и с небольшой припухлостью на животике от излишнего количества сладкого. Эдди уже начала следить за ее диетой — это не составляло проблемы.
— Ма! — прозвучало из спальни, и Эдди вошла укрыть свое маленькое сокровище.
— Ма, расскажи мне про Ики и Бу-Бу, — попросила Ли сонно, положив палец в рот, но тут же вынула его, вспомнив, что уже не маленькая. Она прижала к себе своего любимого плюшевого медвежонка, говорящего панду, которому дала имя Джордж. Она так часто и так крепко прижимала его к себе, что синтетическое покрытие игрушки стерлось и немного разошлось на выпуклостях. Ики и Бу-Бу были эскимосом и канадским оленем, придуманными ее отцом.