Денежки не запоздали. Сахно явился за минуту до срока, с аккуратным пакетом — форматом чуть больше сотенной купюры. Дальше все шло, как в «Криминальной хронике» по ящику, — классическая операция «захват рэкетиров». Едва я уселся вместе с Сахно на переднем сидении машины, свесив на асфальт усталые ноги и, развернув газету, принялся пересчитывать пухлую пачку червонцев, как площадь всколыхнулась. Прямо к нам с трех сторон, игнорируя правила, неслись мышиного цвета «жигули». Разворот, кошачий визг тормозов, — и вот уже плотные, спортивного вида парни совсем рядом и наверняка не за тем, чтобы поздравить нас с гонораром… Когда я обрел способность трезво рассуждать (это произошло на удивление быстро), то стоял не в самой удобной позе лицом к машине, опираясь о багажник. Доброжелательный мужчина в «адидасовском» спортивном костюме любезно попросил поделиться оружием. Ну, эту просьбу я проигнорировал. Оружия никакого не было. Только это и радовало. Когда подъезжали к стоянке вдвоем с Олегом, он, почти уже у места, вдруг вспомнил «об одной мелочи» — попросил меня подержать у себя невесть зачем взятый однозарядный самодельный пистолет. Ссориться мне не хотелось, но я решительно отказался. Зато служителей закона Олегова игрушка развеселила. Слава богу, что ему не пришло в голову посостязаться в стрельбе с милицейскими «Макаровыми». Думаю, и вытащить бы не успел, как лег бы на снег рядом со своим братцем. А братец и в самом деле лежал. Правда, по нему не стреляли. Когда Вадик попробовал толкнуть одного из «захватчиков», помня баталии в пивном ресторане, завсегдатаем которого был, то уже через мгновение любовно прижимался щекой к бордюрному камню. Метрах в трех валялась его огненно-рыжая ондатровая шапка, яркая, как и всякая базарная дешевка…
Это потом, на суде, они казались такими безвредными и несчастными — прямо тебе бедные сиротки на педсовете в интернате. Не то, что на воле — море по колено, лужа по уши. Цвет лица у них, конечно, не блистал. В камере, да с получасовой прогулкой, не больно разрумянишься. Ну, и диета тоже — синие жидкие каши, где ныряют рыбкины глазки, да какие-то странные клочья. Говорят, попадались и когти невиданных зверей, но сам не видел, не едал, врать не стану…
Я понимал, что топлю братьев своими показаниями, но не очень-то меня это беспокоило: каждый свою шкуру спасает сам. А потом… Потом напишу отказ от той колонии, куда поедут братья. Есть, мол, там «кровные враги», и разъедемся себе по этапам. А вот когда на суде реально забрезжила свобода, пришлось поломать голову, как на нее выходить. Не бежать же, только вылезши из-за решетки, в райотдел с просьбой о защите — засмеют. Противное положение — ни то, ни се, ни блатной, ни ссученный. Вроде нынешнего, только полегче. Ну, сейчас, если мафия поймает, шкуру не уберечь — кислотой попортят. А ведь хотел как лучше. Самому бы мне двухсот тысяч сроду не набрать, хоть и на два месяца, как дядя Лева говорил. Это все может и на полгода растянуться. Знаю я эти непредвиденные обстоятельства, обязательно выплывающие в любом деле. Даже при дядиных оборотах двести тысяч — сумма непомерная. Конечно, единственная в городе независимая газета, выпускаемая его кооперативом, должна приносить приличный доход. Еще бы — рубль за два серых, чуть приправленных «жареным» из местной политической жизни, листка. А с этого рубля полтинник не кооперативу, а лично шефу — Льву Аркадьевичу Михелису. Суммы, безусловно, побольше, чем на областном радио — основном (для финотдела) месте его работы. За столом, размякнув, дядя излагал свою политическую программу: «Мне бы вставить фитиль коммунистам и аппаратчикам, а деньги — дело второе. Особенно, если их немного уже есть». Разумеется, подхватывая с каждого тиража «фитилей» пару десятков тысяч, легко демонстрировать бескорыстие. Я тоже своих убеждений не скрываю — у меня их просто нет, как и у любого нормального человека. Политикой занимаются либо те, кому жрать нечего и последнее рванье износили, либо те, что набили закрома, а теперь морочат лозунгами головы: надо же куда-то направить ярость голытьбы. Так сказать, канализация для общественного недовольства. Если зарабатывать прилично — так, чтоб хватало на нормальную еду и одежду, не до болтовни. Некогда. Это в тюрьме лясы точить готовы все без исключения…