— Ну, расслабься! Расслабься. Не съеживайся. Ну, что ты девочка, что ты? Да вижу я, вижу. Ну и хорошо, что девочка. Очень даже все симпатично. Ты только не напрягайся так.
А сама там возится, тянет и еще что–то такое проделывает от чего я ну никак не могу расслабиться, как она того хочет.
— Ты вот что, ответь мне на вопросы. Месячные сколько дней, обильные?
Какие и все о том же. А я и не знаю толком. Мне и признаться в этом стыдно. Но самое главное, что она мне.
— Осторожно! Слезай уже недотрога! Подожди пока одеваться.
И опять, ну то уже рукой. Это я потерплю. Тем более, самое страшное позади. И пока она мне все грудь тискает, руки поднимает, я из–под руки смотрю на эту пыточную раскоряку, что как нелепый трон для ведьм торчит посреди кабинета. И уже машинально ей отвечаю на ее вопросы. Бр..! Ну, скоро уже? А потом понимаю, что все сейчас и закончится.
И теперь я уже с радостью ей.
— Да, да! В тринадцать. Нет, не болела.
Хотя по правде признаться даже не ожидала, что такое она будет спрашивать. Я об этих болезнях только слышала и толком, конечно же, даже и не знала. Но все равно мотаю для убедительности головой. Мол, нет и никогда! Только бы уже выскочить мне из этого кабинета! Наконец она.
— Все! Одевайся! Да, погоди ты? Что так не нравится показываться, что уже выскочить хочешь без трусиков и карту свою готова бросить. Это ничего, что так. Но все равно, маме скажешь, что бы раз в полгода обязательно к гинекологу. Поняла? Что ты головой вертишь?
Пришлось признаться, что маме я уже ничего не смогу сказать. Вот так! А потом, когда она поднимает на меня свои глаза и за стеклами очков, снова вижу этот внимательный и, как мне кажется, все тот же сочувственный взгляд, но теперь уже добрых и спокойных глаз.
— Все! Годен. Поняла! Ну, не серчай, такое клише нам выдали. Надо было конечно не ставить, но для порядка, так нам сказали. Потому говорю тебе, состояние женского организма в норме! Следующую девочку, как выйдешь, скажи, что бы минутку подождала. Поняла, красавица?
— Поняла, поняла! — И к выходу.
— А карту? Что, короткая девичья память? Давай, не разбрасывай документы военные! Все! До свидания, до свидания!
— Ну, как? — Это меня уже обступили девчонки и спрашивают.
— Не сильно она лютует? Что она по поводу половой жизни говорит? Что? Не спрашивала даже? А девчонки, ведь говорили, что она…
— Ах, да, она же не спрашивала, потому что эта ведь девочка еще!
А вторая, видно ее подружка. Ну, такая намазанная и наглая.
— Да, что у нее спрашивать, она же еще не вы……..!
Меня словно кипятком обдает от этого матюга! Но сдержалась, хотя вспыхнула. И в этот раз, все же нашлась и успела ей сказать, что о ней думаю. Чуть не подрались даже. Потому, что в самую точку я со своим определением для нее попала, как это я поняла. От того и набросилась!