Опять за дверью.
— Только не орать, когда кончать будете, спать хочется…
— Эх, девки, девки… — Запричитала Женька. — Вам бы только кончать и кричать…
А ты, ангел мой, умойся, и мы тихонечко личико твое перекисью.… Прости, свет не зажигаю, девки спят и ругаются, когда я поздно. Завтра утром на работу с шести, вот и шипят каждый раз.
— На работу?
— А куда же еще? Ты думала я.… Ну, то приработки, а работа, то для…
— Да заткнетесь вы там, наконец! Женька, выгоню тебя к е…. матери!
— Все, все… Тихо, тихо! Мойся и ложись, я сама все тебе сделаю.…Эх, как же он тебя гад! Точно ведь, Слон! Во как тебя разукрасил, не узнать прямо… Ты, как боксер стала, прямо, с таким носом…
— Да заткнетесь вы, наконец–то?
— Все все, тихо….
— И не орать, я сказала! Тихо чтобы все было…Понятно? А сходите на банку! Нечего ночью выскакивать!
Потом Борька ей шепотом.
— Я пойду, прости, мне надо…
Она ему так же, прижимаясь теплой и мягкой грудью.
— Куда ты собралась? В ментовку, в их обезьянник с такой мордой, а потом на неделю к ним на отработку?
— Какой еще обезьянник, какую отработку, зачем?
— Эх, ты! А я‑то еще подумала, что ты от Ежихи?
— Какой еще Ежихи?
— Да ладно тебе уже с вопросами. Повернись, только тихо и не бойся, перекисью не больно…
Потом он почувствовал, как она к его лицу приложила какую–то марлю, пропитанную перекисью, и стала промокать ею лицо, покарябанное кустами и кулаком Слона.
— Слушай, я чего–то тебя не пойму, у тебя грим что ли, зачем так густо? Что, морда некрасивая и усики колются? Молчи, молчи, а то на язык попадет и отравишься еще. А мне еще перед тобой отслужиться надо за твое спасение и защиту. И не мычи, я не лахудра какая–то, я девушка серьезная и отслужу, раз сказала. Ты что хочешь, чтобы я для тебя сделала? Хочешь, полижу, а хочешь, пощекочу дырочку сзади. Не дергайся и не мычи. Прикольное это. Я, например, первый раз, когда мне сделали так, чуть не кончила. Нет, правда! И щекотно и сладко так, когда там вокруг горячим язычком…
— Все, не надо, хватит! — Взмолился Борька.
— Тише ты, тише! Голос у нее прорезался! Молчи, я сказала, а то нас вышибут с тобой на улицу! Ты местная? Ну и хорошо. Завтра с утра уйдешь, а сейчас.… Слушай, а давай я тебе фейс смажу одним средством таким. Я им тоже как–то намазала, когда мне всю морду разбили и ничего, зажило, как на собаке. Сначала попечет немного. — Говорила она отворачиваясь. — А потом сразу же станет легче. Вот увидишь. Да не бойся ты, я ведь к тебе с благодарностью, и потом, сама уже пробовала. Ну, где там твой фейс?
Потом она удивительно легко и нежно намазала какое–то пахучее приятно зелье. Сначала, как и говорила она, попекло, а потом сменилось на ощущения успокоения и затихания боли.