– Я тебя прикрываю, – говорит Зеб. Он медленно поднимает винтовку.
– Не стреляй, – говорит Тоби. Собственный голос доносится до нее словно издалека, рот кажется огромным, онемевшим. Ее сердце успокаивается.
Свиноматка останавливается, поворачивается боком: идеальная мишень. Она смотрит на Тоби одним глазом. Пять малышей собрались под сенью матери, у сосков, тоже расположенных в ряд, как пуговицы жилета. Углы рта у свиньи приподняты, словно в улыбке, но это у нее от природы. Блик света на зубе.
Черная Борода выступает вперед. Он золотится на солнце, зеленые глаза сияют, он протягивает руки перед собой.
– Назад! – командует Зеб.
– Погоди, – говорит Тоби. Какая непреодолимая сила. Пулей свиноматку не остановить, разряд из пистолета-распылителя на ней разве что ссадину оставит. Если она ринется в атаку, то раздавит их в лепешку, словно танк. Жизнь, жизнь, жизнь, жизнь, жизнь. Налитая соками до того, что сейчас лопнет. Вот в эту самую минуту. Секунду. Миллисекунду. Тысячу лет. Эпоху.
Свиноматка не двигается. Она все так же стоит, подняв голову и навострив уши. Огромные, похожие на лилии-каллы. Вроде не собирается нападать. Поросята застыли, глазки у них – как темно-лиловые ягоды. Черная бузина.
Вот звук. Откуда он идет? Он – как ветер в ветвях, как крики летящих ястребов… нет, как песня ледяной птицы… нет… Черт, думает Тоби. Я совсем упоротая.
Это поет Черная Борода. Тонким мальчишеским голосом. Коростельским, не человеческим.
Еще миг – и свиноматка с поросятами исчезают. Черная Борода поворачивается к Тоби и улыбается.
– Видишь, она приходила, – говорит он. Что он имеет в виду?
– Черт, не видать нам жареных ребрышек, – это Шеклтон.
Вот так, думает Тоби. Пойди домой, прими душ и протрезвись. Ты просила видение – ты его получила.