на вкус она, как антисептик.
- Мне очень жаль, - говорит Калеб.
- За что? - шепчу я в ответ.
Я хочу услышать от него слова сожаления о том, что он не признался мне раньше
в том... что любит меня.
- За наручники, - говорит он.
Я хмурюсь. Он обожает наручники.
- Как только мы будем уверены в адекватности твоего психического состояния,
мы сможем их снять.
Все это неправильно. Совершенно, неправильно.
Это все лекарства.
- Ты знаешь, почему ты здесь, Оливия? - мягко спрашивает женщина.
Я не Оливия. Я больше не та девочка.
- Я - доктор Джэнис Слоан. Я социолог-криминалист Федерального Бюро
Расследований, - говорит она, - полиция опознала тебя по отчетам о пропавших. Твоя
подруга Николь сообщила о твоем похищении. Мы искали тебя. Твоя мама очень
волновалась.
4
Соблазненная во тьме. С. Дж. Робертс.
Я хочу заговорить, только для того, чтобы сказать ей, чтобы она закрыла, на хрен,
свой рот. Я практически чувствую, как все волосы на моем теле встали дыбом.
Прекрати! Прекрати говорить со мной! Но она не прекращает.
Вскоре последует больше вопросов, тех же самых вопросов, и тогда я должна
буду на них ответить. Я знаю, что это единственный способ отвязаться от них.
Они оставляют меня пристегнутой и накачивают успокоительными; они говорят,
что я пыталась поранить ухаживающую за мной медсестру.
Мысленно я отвечаю им, что они первые пытались сделать мне больно. Что я не
просила отвозить меня в больницу, и что кровь была не моя, а ее законному
обладателю она больше не понадобится. Я была абсолютно уверена, что тот был
мертв. Точнее, я была единственным человеком, кто знал это наверняка - ведь именно
я его убила.
- Я знаю, что для тебя это нелегко. То, через что ты прошла..., - я слышу, как она
сглатывает.
- Я не могу себе это даже представить, - продолжает она.
Это попахивает жалостью, а мне она не нужна. Не от нее.
Она протягивает свою руку, чтобы прикоснуться к моей, но я мгновенно
одергиваю ее. Звонкий лязг моих наручников, ударяющихся об изголовье кровати,
звучит, словно угроза применения насилия. И я более чем готова совершить это самое
насилие, если она попытается прикоснуться ко мне еще раз.
Подняв обе руки, она делает шаг назад.
Мое дыхание начинает успокаиваться, а черный круг, ограничивающий мой
обзор, рассеиваться, показывая мир в четком и цветном изображении. Теперь, когда
она привлекла мое внимание, я замечаю, что она не одна. С ней мужчина.
Наклонив голову набок, он смотрит на меня так, словно я головоломка, которую