– Ванная.
Стараясь ничего не касаться, я открыла слегка притворенную дверь. На поддоне в душевой кабине капли воды, на вешалке два больших полотенца. Потрогала их – оба влажные. Осмотр места преступления захватил меня. По рассказам Кольки я знала, что идеальных преступлений не бывает, да и по законам детективного жанра всегда должны оставаться улики. Я вернулась в комнату.
– Слава, ты осмотрел весь дом? Ничего не пропало? Или, наоборот, может, здесь появилось что-то, не принадлежащее тебе или твоей жене?
Вячеслав покачал головой.
– А сумочку ты проверил? – Я достала носовой платок и взяла изящное изделие в форме саквояжа за ручку. – Посмотри, может в карманах одежды что-нибудь есть? Нет карманов? Тогда пойдем вниз. Не могу здесь находиться.
Мы расположились на большом диване в холле. Вячеслава был подавлен и бледен. У меня, наоборот, щеки горели от возбуждения, я чувствовала, что во мне просыпается настоящий детектив.
– Давай по порядку. С самого утра.
Слава помял ладонями лицо, собираясь с мыслями.
– Часов около одиннадцати я позвонил жене. Аппарат был выключен или вне зоны досягаемости. Я подумал, что Алена еще спит, и решил ехать сюда, не боясь разминуться. Раньше двенадцати она никогда не завтракает, и соответственно, никуда не может уехать. Приехал. Ворота были закрыты, дом тоже.
– Защелкнут?
– Нет, на ключ. Изнутри у нас засов. Вошел и увидел это…
Один вопрос интересовал меня больше всего. Я пристально посмотрела на Вячеслава.
– Что за шрамы на ее теле?
Кусая губы, он выдавил:
– Она была мазохисткой.
– Кем? – отшатнулась я.
Слава схватил меня за руку и быстро заговорил:
– Эти шрамы… это не я, поверь. Я абсолютно нормальный мужик, мне эти подогревающие штучки нафиг не нужны… А она… Со мной она удовлетворения не получала. Мне казалось, что секс ее не особенно интересовал, и я подумал: бывают ведь холодные женщины?.. А во всем остальном она меня устраивала. Аккуратистка, за домом хорошо следила, Яночка к ней привязалась – они с ней как сестренки. Я ведь ради дочки и женился! В конце концов, в нашем возрасте секс уже не главное… Я понял, что ошибся, примерно год назад, когда впервые увидел у нее свежие шрамы. Она даже не пыталась их скрыть от меня, будто нарочно бравировала и дразнила. Стыдно признаться, но тогда я ее избил… Ты бы видела, как она преобразилась, возбудилась покруче, чем от любой порнухи. И я не устоял… А после секса стала просто шелковой. Понимаешь, ей было в кайф заниматься любовью пополам с ненавистью.
– Я слышала о таком, – тихо заметила я.
– А я с этим жил, – со злостью процедил Вячеслав, бросая мою руку. – После этого случая у меня раскрылись глаза, я пытался с ней по-нормальному, но она все время провоцировала меня на насилие, а это не для меня… В общем, потом мы даже спали в разных комнатах. Я ей сказал: есть, кому тебя мордовать и пороть, вот и развлекайся, а меня оставь в покое… Как-то подшофе позвонил первой жене, Ирке. Мы ведь с ней друзьями расстались. Она меня поняла, хоть я ей ничего и не рассказывал. Мы стали иногда встречаться. Ирка, конечно, замужем давно, но детей нет, и несколько часов в месяц у нее для меня находится. Вот так все и устроилось… Наверное, надо было сразу развестись. Но я все тянул чего-то: больно удобно – в доме порядок, ребенок присмотрен, жене от меня ничего не надо, и мне от нее тоже… Я мог на месяц, а то и больше, уехать, и никто меня не задерживал. Я знал, что дома все будет нормально. Мы жили каждый своей жизнью, ни в чем друг друга не ограничивая. Похоже, со своими любовниками-садистами она встречалась, только пока я был в отъезде. Правда, иногда улетала на какой-нибудь курорт на пару недель… Но недавно я сообразил, что мой комфорт – ерунда по сравнению с тем, что в воспитании моей дочери принимает участие человек с отклонениями. Поэтому отвез Янку к своей матери и решил вначале съездить на рыбалку, а после заняться разводом. Алене я сообщил о своем решении, но, кажется, она не приняла это всерьез. А после нашей вчерашней встречи я подумал: чего тянуть? Черт с ней, с рыбалкой! Вот и приехал сюда, – Вячеслав помолчал. – Я боюсь, что, увидев эти шрамы, подумают, будто это я… Ты-то мне веришь?