Ни Цзао и рта не успел раскрыть, как кто-то из делегации воскликнул:
— Прекрасная идея!
Остальные также горячо поддержали предложение Чжао.
Ни Цзао было жаль упускать случай встретиться с дамой, но, с другой стороны, эти три часа позволили бы ему немного передохнуть и расслабиться, в чем он сейчас сильно нуждался. Кроме того, он почувствовал, что Чжао Вэйту хочет ему что-то сказать. Кивком головы он дал свое согласие.
Чжао Вэйту, кажется, испытывал большое воодушевление от того, что его предложение приняли. Оживленный, он тут же достал из кармана маленький электронный калькулятор и нажал на одну из кнопок: на миниатюрном табло зажглись цифры — номер телефона господина Вольфганга Штрауса, иначе Ши Фугана. Чжао снял телефонную трубку и легким движением пальца набрал на небольшой шкале семь цифр. В трубке послышались гудки. Через мгновение Чжао радостно воскликнул:
— Госпожа Ши? С приездом! Кто я? Вы не слышите? Наверное, еще в ушах гул самолета… Я Сяо-Чжао[7], Малыш Чжао.
Его манера разговора, интонация и весь вид совершенно не вязались с тем уголком земли, где они сейчас находились. Они не имели ничего общего ни с гражданством «госпожи Ши», ни с европейским происхождением самого господина Ши Фугана. Из телефонной трубки отчетливо доносился голос госпожи Ши. Ее чисто пекинскую речь украшала та интонация, которую можно было услышать в столице до Освобождения.
— Малыш Чжао? Ах ты проказник, откуда ты узнал, что я вернулась?
Ни Цзао сразу же забыл, где он находится в настоящий момент. Ему казалось, что он сейчас стоит в телефонной будке возле рынка Дунсы у храма Лунфусы.
— Из Пекина приехал один гость. Его отец — друг господина Ши. Догадайтесь! Что?.. Нет, не догадались… Это Ни, товарищ Ни Цзао. Ну как? — На другом конце провода наступило короткое молчание. Там никак не прореагировали. Ни Цзао стало не по себе. Его охватили сомнения: мудро ли он поступил, пытаясь найти этих людей. Приехал невесть откуда, откололся от группы, действует в одиночку… Была ли в этом необходимость? Поступок вздорный и глупый.
Чжао Вэйту по-прежнему держал трубку возле уха, но тон его речи изменился по сравнению с тем, каким он был в начале разговора. В голосе слышались нотки почтения.
— Госпожа Ши спрашивает, как зовут вашего батюшку: Ни Учэнь?
— Да, только Ни Учэн. «У» означает «я», а «чэн» — из слов «чэнши» — «искренность».
— Да, да, да! — Чжао сразу оживился и обрадовался. — Это сын господина Ни Учэна. Он давно хотел повидаться с вами… Нет, обедать не будет, мы уже здесь все устроили… Да, да. Около восьми он должен уйти. В половине девятого у него мероприятие… Хорошо! Значит, в семь двадцать мы приедем к вам и пробудем минут сорок. Ну какой еще прием? Вы же только с самолета… Обо мне не беспокойтесь. Речь в данном случае не обо мне, а о господине Ни. Вы, наверное, привезли с Филиппин манго… Ну и чашечку чая!