Кора замолчала: ей стыдно было признать, что этот замок так быстро стал для неё родным, а нелюдимый колдун и старый дракон так легко заменили близких.
— Ты дрожишь, — заметил дракон. — Не стоит выходить из дому в такую погоду.
— Я всегда выходила, — Кора, стянув варежки, подышала на озябшие руки. — Не люблю сидеть в четырёх стенах.
— А мне казалось, благородным девушкам более пристало вышивать гобелены, играть на арфе и обсуждать с подругами сердечные дела, — взгляд дракона ласкал нежным участием, — а не коротать время в одиночестве у замёрзшего озера.
Коре хотелось ответить, что она всегда ненавидела гобелены и глупые сплетни своих фрейлин, но осеклась: он ведь и так это знал. Знал все её мечты, желания и страхи. Её разум был для него открытой книгой.
Кора вдруг поняла, что бьющая её дрожь не имеет отношения к холоду.
— Да, — она облизнула пересохшие губы. — Но я не одна.
Дракон не ответил. Просто ждал, чуть склонив чешуйчатую голову, и под его дыханием снег таял, обнажая ковёр прелой осенней листвы. И Кора сделала шаг, потом другой, а потом ещё несколько — пока не оказалась так близко к дракону, как не подходила никогда.
Она стояла в шаге от его пасти; если бы дракон открыл её, туда мог бы въехать всадник. Но Кора не боялась. Она давно уже не боялась. И не так уж важно, что это — магия драконьего взгляда или её собственное чувство.
Она подняла руку и коснулась кончиками пальцев агатовой чешуи подле драконьего носа.
Жар, пробежавшись по её руке, охватил всё тело. Коре показалось, что она касается горячего шёлка: она чувствовала, как где-то под чешуёй кипит огнём драконья кровь.
Принцесса скользнула рукой ниже, легонько погладив чёрную морду, и ей почудилось, что в щелях драконьих зрачков вспыхивают и гаснут звёзды.
«Ты прекрасен», — хотела сказать она, но промолчала.
— Нет, — ответил дракон, услышав невысказанное. — Но ты прекрасна, принцесса.
А потом они вместе вернулись в сокровищницу, и в тот вечер Кора слушала рассказы о старых войнах, прижавшись к чёрному шёлку чешуи на драконьем боку.
* * *
Зима миновала, и наступила весна. Благодаря целебным отварам Кея Корин кашель почти ушёл. Озеро оттаяло, и теперь Кора сидела с книгами у перламутровых вод, любуясь ложбинами предгорных холмов, изумрудными лугами и лесом, одевшимся нежными весенними красками. А Бранд всё чаще присоединялся к ней — и рассказывал не только то, что Коре нужно было знать, а то, что хотелось рассказать ему.
Теперь все вечера в сокровищнице принцесса проводила рядом с драконом. Коре нравилось касаться его гладкой чешуи, слушать завораживающий голос с проникновенными, низкими, страстными даже нотками. Этот голос отзывался в ней — учащённым биением сердца, прерывистым дыханием из беспомощно приоткрытого рта. Возможно, то была лишь драконья магия, от которой Кора так бежала в первый день их знакомства, а, возможно, странная привязанность жертвы к своему пленителю, о которой говорил Кей… но девушке было всё равно. Это было нервное, странное и сладкое чувство, которого Кора никогда не ведала — но, как ей казалось, ждала всю свою жизнь.