— Позволь, любезный Припрыжкин, — сказал я приятелю моему, — но если весь город про то известен, отчего управа благочиния не возьмет сего господина под арест?
— Сколь плохо знаешь ты свет! — отвечал мне Припрыжкин. — Станет ли кто беспокоиться из-за театральной девки, найденной с удавкой на шее?»
И далее шла преогромная тирада о продажности полицейских чинов. Внизу было подписано «от сильфа Световида».
— Глафира! — окончательно поняла Федька. — Господи Иисусе, куда же я попала?..
Она взяла третье письмо. Там докладывал Мироброду о плутнях и шашнях некого судьи сильф Выспрепар.
Эти имена были ей знакомы — людей, именующих себя сильфами, она подслушала ночью. Но то, что им известна тайна убийства, Федька и представить не могла.
А ведь если господа сильфы знают имя убийцы, то они могут доказать невиновность Румянцева!
Радость Федькина была так велика, что фигурантка чуть не пустилась в пляс, и только тяжелое длинное платье удержало ее от прыжков.
Благословив Бориску, который привел ее в этот дом и тем дал ключ к истории с Глафирой, Федька положила письма на место и поспешила в театр. По дороге она ломала голову, как бы хитро и разумно поговорить с Шапошниковым о Саньке. В том, что живописец в этой компании главный, она отчего-то не сомневалась.
В театре она благополучно избежала встречи с Вебером и проскочила в уборную, где фигурантки готовились к репетиции. Малаша поманила ее, всем видом показывая: случилось нечто приятное. Федька подтащила стул, и обе стали убирать волосы перед одним зеркалом.
— Тебе от Саньки записочка, — чуть слышно прошептала Малаша. — Под платком, возьми тихонько.
— А что ж записочка? — удивилась Федька, восторг которой тут же отразился на лице. Это было первое послание от любимого, и она ощутила, что полет навстречу счастью продолжается, да как!
— А то, что не сам ночью приходил, как уговорились, а утром, когда я в театр входила, сторож Котомкин на меня кавалеру указал. Кавалер и передал.
— А ты?
— А я, когда спрашивать стал, сказала, что Саньку ищут, в толк не возьмут, куда подевался, и что не его одного подозревают.
— А кого ж еще?
— Тс-с-с… Шляпкина.
— Как — Шляпкина?
— А помнишь, Глафира на него в дирекцию нажаловалась, что чуть из-за него глуар не опрокинулся? Вообрази, что было бы, кабы она сверху на сцену вывалилась?
Этот случай Федька помнила, оттого что сама видела спуск глуара, на котором стояла, не держась, Глафира в изящной позе, с распростертыми руками и поставив одну ногу на особую приступочку, которую поддерживали два деревянных купидона. Она была Венерой и слетала с небес, а Шляпкин — или зазевался, или его толкнул Петрушка, как он потом кричал, — встал так, что днище глуара ударилось об его плечо и все это сооружение опасно накренилось. Глафира чудом успела ухватиться за веревку.