Увидев дочь в дверях, мать, взглянула в лицо застывшими глазами. Вопросы излишни. Весь город встревожен, все только и говорят…
На столе, покрытом белоснежной ажурной скатертью, горка аппетитно пахнувших пирожков. Конечно, с мясной начинкой. На окаймлённых золотистым рисунком белых фарфоровых тарелках, аккуратно порезанный сыр, ветчина. В центре стола на блюде — запечённая утка с яблоками. Кончик серебряного фигурного ножа чуть касается жёлто-белого бруска сливочного масла. Мать, как всегда, ждёт только её, свою дочь. Без неё не садится ужинать. Отец «на работе». Далеко от их городка. Так даже лучше, удобней им с мамой. Уже привыкли.
И снова этот ужасный запах лекарств. Напоминает о боли. Глубоко внутри. Сколько бы она не ждала, боль не уходила, притуплялась, но появлялась снова. Через десять часов, сутки, двое… И всё же, через силу, держась за грудь, мать приказывает:
— Тебе необходимо поесть!
— Не буду! Противно! — девочка бежит в ванную. Её рвёт. Впервые. Выходит бледная, бредёт к своей кровати.
Мать растеряна. Осторожно придерживая левую часть груди, садится на самый край стула. Синие глаза дочери смотрят не по-детски, пристально.
Женщина понимает: ничего изменить нельзя. Поздно!
— Тебя видел кто-нибудь?!! Отвечай! — Кричит неожиданно вернувшийся отец. Кричит в лицо дочери, трясёт за плечи. — Чёртово семя…! — Оборачивается, не договорив, спотыкается о настороженный взгляд жены. Синие выразительные глаза смотрят спокойно. Так спокойно, что стынет кровь. Он смотрит в них, не может оторваться, — потемневшие, — они слились в одну огромную, бездонную пропасть…
Саломея сидела за широким столом в кабинете Аркадия Петровича. Молча теребила закладку-шнурок в своём еженедельнике. На протяжении всего разговора пыталась доказать главному, как выразился Вадим, «милициянту», — всё, что ей пришлось раскопать, — это напрямую касается «их» дела, — серии преступлений.
Временами ловила ироничный взгляд генерала. А вот коллеги его, к великому её удивлению, не проронили ни слова. Сидели тихо, внимательно слушали. Игорь Александрович Вольнов, самый младший сотрудник, был особенно сосредоточен, внимательно слушал «отчёт».
— Убийц кассира и бухгалтера так и не нашли тогда! — Заявил Крошеминников. Саломею накануне приезда в этот кабинет больше всего смущало его отношение ко всему, что расскажет она. А тут:
— Громкое было дело! Дальше. — Серьёзно продолжал он. — Убийство четы знаменитого профессора…
— Прошло столько лет! Ты меня, Антон, удивляешь! — перебив, заявил Пашков. — Где доказательства? Каким образом всё, что рассказала нам Саломея, проливает свет на эти, — кивнул на разложенные снимки, — преступления? Что, конкретно, это даёт нам сейчас?