— Тебе, Потап, — обратился второй к рыжебородому, — тебе, как никому известно, как слаб, несовершенен человек. — Вот ты, бывший священник…
— Меньше всего ожидал, Митя, что воспользуешься запрещённым приёмом…
Второй, — тёмноволосый, интеллигентного вида молодой человек на секунду оставил своё занятие. Расставив тарелки, придирчиво, ещё раз взглянул на стол, затем посмотрел вокруг. Встретив взгляд Саломеи, внезапно улыбнулся в ответ открытой, почти детской улыбкой. «Лет на пять старше Ромки! — отметила про себя, — а тема разговора не детская! Да-а! Идёт время!».
— Александр Васильевич! — обратилась к учителю, — представьте нас гостям!
— Я вас узнал! — воскликнул Митя, глядя на неё. Следом из беседки поспешил Потап. Как-то, или ей показалось, — очень ревностно взглянул на женщину.
— И я вас знаю! Саломея Снегирёва! Собственной персоной!
Александр Васильевич слегка удивился реакции ученика. Выразительно подняв брови, взглянул на него. «Собственной персоной» прозвучало неуместно иронично, даже насмешливо.
— Не завидуй чужому успеху, Потап! Пройдёт время, глядишь, из тебя тоже, что-то путное выйдет! — по-прежнему улыбаясь, воскликнул Митя.
Потап обиженно пожал плечами, отвернулся. Едва слышно произнёс: — Я вовсе не это имел в виду!
— Возможно! — Митя хмыкнул. — Вот тебе и кристаллизация человеческой души в единое тёмное целое! На собственном примере! Далеко ходить не надо!
— Брейк! — подключился Вадим, строго глядя на молодых людей. Прикрыв ладонью глаза, подозрительно взглянул на небо. — Не понимаю, для чего мы здесь собрались? А? Господа? Отдыхать или спорить?
— Одно другому не мешает! — без примирения, почти агрессивно снова отозвался Потап.
— Мясо готово! — воскликнул Александр Васильевич. — Не слышу аплодисментов и всеобщего ликования!
Когда вся компания ринулась в беседку, Саломея побежала в дом за сыновьями. Кирилл успел подключить ноутбук, Ничего не слыша и не видя, увлёкся новой игрой. Роман читал книгу. Пока уговаривала детей выйти на воздух и подкрепиться, внезапно потемнело небо. Едва успели ступить на половицы беседки, — порыв ветра рьяно прошёлся по верхушкам деревьев, затем, тормоша тонкие ветви кустов, проник в беседку, легко задрав, словно подол девичьего летнего сарафана, бахрому белой скатерти. Зазвенели, перекликаясь, столовые приборы.
Где-то вдалеке прокатился гром. Всё замерло. Мгновение. Нечем дышать. Остро запахло листвой, полевыми цветами. Несколько секунд, — мёртвая тишина, придавив, всё захватила в тесные объятия. Неожиданно мерный звук тяжёлых редких капель прервал безмолвие. В поднебесье, казалось, что — то пошатнулось, прорвалось. Неизвестно кто, уже не отмеряя порций, не придерживаясь прежнего ритма, что есть силы, сбрасывал вниз, накопленную долгими неделями влагу. Она, превращаясь в беспощадные мощные струи, неистово избивала крышу беседки. Ещё одно, короткое мгновение и, бесконечно желанный ливневый шквал с шумом, безудержно устремился на землю.