Граф жил вельможей, на большую ногу, если не с роскошью, то во всем виден был большой достаток. Дом и все надворные строения были прочные, каменные и с красивой наружностью, сад большой, с подстриженными тенистыми аллеями, клумбами, полными цветов, содержимый в большом порядке цветочных, фруктовых с персиковыми, абрикосовыми и сливными деревьями, посаженных в грунт и в кадках, виноградных оранжерей и ананасных теплиц имелось несколько; кроме того, находился громадных размеров грунтовой сарай, в котором посажены были шпанские вишни, и надо правду сказать, что после Тачина нигде мне не приводилось видеть такое изобилие и есть таких вкусных и сочных фруктов, в особенности персиков, известных под названием «Венусов» (Venus). Их ели и утром до обеда и после обеда, они, можно сказать, не сходили со стола, кроме того, всякий, кто бы ни пожелал, шел в оранжерею или в грунтовой сарай и срывал сам с деревьев плоды, и все-таки их было в таком множестве, что гости, бывавшие у Чернышевых, массами отвозили к себе домой. А приезд гостей к ним был не малый; граф славился своей приветливостью и своим хлебосольством далеко. В известные дни в году, в именины жены и свои, у них собиралось на конюшнях до 500 коней приезжих гостей, которые пробывали не день, а два, три, а иногда и более. Тут развлечения сменялись одни другими, устраивались танцы, катания на озере днем и ночью с песенниками, музыкой, бенгальскими огнями, сжигались блестящие фейерверки, а угощениям не было конца. Не проходило дня, чтобы кто-либо из соседей не приезжал к ним, так что положительно можно сказать, Чернышевы за все время моей стоянки у них ни одного дня не были одни дома. Себя, жену и офицеров я тут не включаю, так как мы смотрели на себя, как на членов этого милого семейства. Многочисленная прислуга и такая же дворня содержалась хорошо, отпускалось им все в изобилии, и она не представляла тот грустный вид нищеты, какой мне довелось впоследствии видать у других помещиков. Крестьяне, не обремененные очень работой, тоже были довольно зажиточны, судя по тому количеству сложенных одонков хлеба,[332] которое я нашел уже зимой, в январе месяце, а равно по тем постройкам, которые принадлежали крестьянам. Граф входил весьма мало в хозяйство, а всем распоряжалась графиня. Она назначала работы, проверяла конторские отчеты, управляющего, занималась постройками, садом, фабриками, которых было несколько, но самая замечательная из них полотняная, ткавшая превосходное столовое белье и английского пике одеяла. Лечила сама больных в устроенном ею лазарете, всюду вникала бдительным оком и находила время разделять наше общество и оживлять его своим присутствием. Трогательно было смотреть на отношения, которые существовали между мужем и женой, как они обоюдно старались сделать друг другу приятное и с какой неподдельной радостью глядели на доставленное удовольствие. Остальные члены семейства жили между собой тоже в большой дружбе и боготворили своих родителей, в особенности отца.