Главное управление, известясь о непомерной убыли в лошадях у крестьян, выслало значительную сумму денег для покупки оных. Тут нет надобности распространяться, какие и какими средствами покупались лошади и как их раздавали крестьянам; в моей записке к министру я сделал намек на то, о чем публично и гласно говорено было повсюду; чего же можно ожидать при новой доверенности на пособие крестьянам через местных начальников?
Наконец, вот несколько слов и насчет содержания дорог по губернии в исправности. Сложите подать с душ, взимаемую за право вольной продажи вина, положите оную на самое вино; этим облегчится крестьянин чувствительно. Поправку и исправное содержание дорог возложите на ближайшие к пунктам дороги селения в такой соразмерности, чтобы это не было тяжким лишь для них бременем (что, впрочем, они теперь по необходимости тоже выполняют, но без всякого возмездия). Остальные селения обложите новым посильным налогом и зачтите этот налог в равной мер по числу душ на те селения, которые будут заняты постоянно исправлением дорог. В случае голода и неурожая займите особенным устройством дорог большое число нуждающихся крестьян с платой им на кредит губернии во ожидании последующих благодатных урожаев. Уплатит губерния этот кредит – хорошо, не заплатит – обратите своевременно в льготу; это будет и благотворение, и принесет более пользы, нежели строгий учет одних недоимок, которые, ежегодно умножаясь, все-таки доводят до такого же конца, что приходится их складывать со счетов.
Одним словом, хотите благоденствия губернии, дружно и не жалея пожертвуйте капиталами по всем статьям вдруг, доверьте в этом ежели не начальнику губернии, то генерал-губернатору, и ежели тот, оставя мелочные предметы, употребит серьезно свои занятия на дело и благо общие, то, поверьте, губерния, по местности своей занимающая выгодный пункт в государстве, не только поднимется, но будет процветать и сторицей вознаградить положенные на нее издержки.
Воля русского царя так мощна, – повелит из Витебской губернии сделать сад, и будет сад из нее! Монумент Петра I стоит на болоте и не колыхнется ни разу.[568]