Сторож сидел на ступеньках у порога, завернувшись в какой-то тулуп и привалясь к стене. Судя по тому, как шапка съехала ему на лицо, оставив торчать один только нос, он преспокойно спал. Я на цыпочках подошла к двери и толкнула ее. У моему удивлению и страху, дверь оказалась открыта.
Рассуждая логически, что могло произойти? Мальчики увидели, как кто-то беспрепятственно входит в цирк, и последовали за тем человеком.
Я вошла в цирковую прихожую, оставив входную дверь приоткрытой. Там было пусто. Следующая дверь тоже была не заперта. Я вошла и оказалась в дугообразном коридоре. Там я остановилась, чтобы решить — вправо или влево мне двигаться.
Тут мимо меня поочередно пробежали в левую сторону три человека — один маленький, с легкой поступью, второй — крупный и тяжелый мужчина, третий — тоже мужчина, но хороший бегун. Я едва за сердце не взялась — что, если это преследуют Николеньку или Васю? И я поспешила на выручку, тем более, что слева появилось бледное сияние, как будто за поворотом зажгли свечу.
И вот тут мне будет очень трудно описать свои движения, мысли и чувства. Прежде всего потому, что я едва не лишилась рассудка.
Наверно, до смертного часа будет мне являться в ночных кошмарах эта картина — тусклый свет незримой свечи и лежащее на полу лицом вверх тело — в белой рубахе, белых панталонах, с раскинутыми руками, запрокинутой головой. Я не помню, как остановилась, но очень хорошо помню безумную мысль: «Тихо, только тихо, тогда еще можно ему помочь…»
Я на цыпочках подбежала — это были четыре шага, я навсегда их запомнила. «Тихо, тихо, — говорила я себе, — это не он, не он, вот сейчас надо убедиться, что не он…» Я сделала четвертый шаг — и сомнений уже не стало: на полу лежал Лучиано Гверра, а из его груди, там, где должно быть сердце, торчала черная рукоятка ножа.
Я не помню, как оказалась перед ним на коленях…
Первой неподвижной картиной, навеки врезавшейся мне в память, было это распростертое тело, второй же — лицо, которое я не разглядела. Наверно, когда на человека нападает из зарослей тигр, несчастный видит тоже только горящие глаза и разинутую пасть.
Но кричал не он, кричал кто-то другой, не этот, этот лишь глядел на меня из мрака так, словно готовился ударить другим ножом.
— Сюда, сюда! — звал звонкий мужской голос. — Лучиано убили! Сюда все!
— Лучиано! — откликнулись ему другие голоса. — Где Лучиано? Что с Лучиано?!
Это имя звенело в моей бедной голове. Страшный человек все глядел на меня — и я поняла, что сейчас стану следующей жертвой.
Я вскочила и понеслась прочь. Он — за мной следом.