В райкоме
мне поначалу
не хотели утвердить
характеристику.
Или делали
вид, что не
хотели. На
стене у них
весела
картина, где
первый вождь
Советов
выступал на съезде
комсомола.
Они спросили
меня, что это
за картина. И
я сказал, что
это сцена
после взятия
Зимнего
дворца. Они
там все долго
смеялись надо
мной. И их
главный
сказал мне:
«Сейчас везде
к нашей
стране
пробуждается
большой
интерес. А
вот ты
поедешь в Румынию,
тебя там
начнут
расспрашивать,
а ты, оказывается,
ничего не
знаешь». Я не знал,
что на это можно
было бы ответить.
Какая-то
девушка вступилась
за меня. Она
сказала, что
я ошибся,
потому что на
картине
кто-то был в
матросской
форме. И в
этой моей
ошибке
улавливается
положительная
символика. И
все согласно
закивали головами.
И они мне
утвердили
характеристику.
Мой друг, еще
со времен кружка,
Марик
Мельников, сказал
мне недавно,
что его
характеристику
утверждали в
горкоме
комсомола. И
он там увидел
список нашей
команды. Напротив
всех
еврейских
фамилий была
поставлена
галочка. У
коммунистов
и фашистов
был примерно
один и тот же
подход для определения
того,
является ли
человек
евреем или
нет. Я, например,
не исповедую
иудаизм (я
вообще не
религиозный
человек) и, по
крови, еврей
только
наполовину.
Но в
гэбэшно-партийных
досье я
числился как
еврей.
Галочками, помимо
меня, были
отмечены Марик
Мельников,
Володя Сафро,
Саша
Хелемский, Гена
Хенкин.
Володя
Сафро под
большим
секретом
тогда, в июне 1959
года, сообщил
мне, что Саша
Олевский
сказал ему (тоже
под большим
секретом),
что видел тот
же список в
Министерстве
просвещения.
И там,
напротив все тех
же фамилий
карандашом
была
написана буква
«е».
На
олимпиаду
никто с
карандашной
пометкой не
поехал. Мне
позвонила
какая-то
женщина и
сказала, что
команда от
Советского
Союза не
будет
участвовать
в олимпиаде,
потому что
было очень
мало времени
на оформление
документов.
Один из
наших
кружковцев,
Андрей Тоом,
на
московской
олимпиаде
получил
похвальный
отзыв первой
степени и тоже
был в составе
олимпийской
команды. Так
получилось,
что на
вступительных
экзаменах на мехмат
мы с ним
сидели рядом,
когда писали
математику. И
вот тогда-то
в случайном
разговоре с
ним я узнал,
что он и еще
три человека все-таки
поехали в
Румынию. Я
был страшно
удивлен и
спросил Андрея,
почему же он
ничего
никому об
этом не говорил.
Андрей
сказал, что,
во-первых,
ему не велели
никому
ничего
говорить, а
во-вторых, им
сказали, что
остальные члены
команды не
едут, потому
что они
заболели.
Кроме Андрея
Тоома, на
олимпиаду
поехали Виктор
Федорец,
Валерий
Фролов и
Четаев. Четаев
не был
выпускником
школы. Он
закончил
девятый
класс. Но, тем
не менее,
поехал на
олимпиаду.
Говорили, что
его отец
занимал
какой-то важный
пост в
Министерстве
просвещения.
На олимпиаде Четаев
в число
победителей
не попал (сужу
по книжке руководительницы
советской
команды Е.А.Морозовой
и др.
«Международные
математические
олимпиады»). Федорец
и Фролов были
отмечены
почетными грамотами.
Андрей Тоом получил
третью
премию.