рядом. Я даже не знаю.
Этого-то я и боялась. Я вдруг почувствовала себя так, будто от меня ускользает вся
моя будущая жизнь. Я была обручена всего лишь четыре часа, но в эти четыре часа
увидела свою жизнь такой, какой хотела, чтобы она была. За проведенное в машине время
я успела помечтать и о том, какой будет предстоящая ночь, и о том, каким будет
завтрашний день. Я уже жаждала их всей душой. Я так много раз проиграла в голове, как
всё будет, что будто всё это уже пережила. Мне не хотелось терять то, чем я уже почти
обладала. Если бы Бен позвонил своей маме, то сев в машину, мы бы не поехали в Неваду.
Сев в машину, мы бы поехали в округ Ориндж.
— Не понимаю. Это из-за… — начала я, но не знала, как закончить. — Это из-за
тебя и меня? Ты хочешь сказать, что не хочешь этого делать?
— Нет! Я просто… может, нам не стоит делать этого прямо сейчас?
— Невероятно. — Я собиралась остановиться, но слова продолжали выскакивать
изо рта: — Я не заставляла тебя делать мне предложение. И не я предложила жениться
сегодня. Ты сам этого захотел! Я месяцы твердила тебе, чтобы ты рассказал о нас маме!
Так какого хрена я сижу в двух часах езды от Лас-Вегаса в гребаном Бургер-Кинге?
Объясни это мне!
— Ты не понимаешь! — расстроенно воскликнул Бен.
— Чего я не понимаю? Чего я из всего этого не понимаю? Ты сделал мне
предложение. Я ответила: «да». Я предложила пожениться в тайне. Ты ответил: «да». Мы
сели в машину, находимся на полпути к Неваде, и ты вдруг всё отменяешь, вешая мне на
уши лапшу. Не пудри мне мозги!
Бен покачал головой.
— Я и не жду, что ты поймешь меня, Элси.
Наши громкие голоса привлекли внимание, поэтому Бен встал из-за столика, и мы
направились к выходу из закусочной.
129
— Что всё это значит? — закричала я, в бешенстве толкая дверь, словно это она
была во всем виновата.
— Это значит, что у тебя нет семьи! — развернулся ко мне Бен. — Ты даже не
пытаешься наладить отношения с родителями. Ты не понимаешь, что я чувствую к маме.
— Ты так шутишь?
Мне не верилось, что он мог сказать такое на полном серьезе. Если бы я могла
вернуться во времени назад, то остановила бы его, не дав произнести этих слов, и мы бы
спокойно продолжили жить дальше.
— Нет! Не шучу. Ты не понимаешь.
— О нет, Бен, я понимаю. Я очень хорошо понимаю. Я понимаю, что ты — трус, у
которого не хватило храбрости сказать своей матери, что он с кем-то встречается, и
который теперь перекладывает свою вину на меня. Вот что я понимаю.