– Почему ты решил уничтожить мой шарту, когда в нем находилась Мира-Нин? Она же твоя ученица, – женщину расстраивала предыдущая тема, а то, что он, говоря с ней, намеренно называл лишь половину имени, игнорируя родовую приставку, ее по-настоящему бесило. Так представители их народа обращались лишь к тем, кто добровольно (или не очень) согласился отдать себя во власть другого: к детям, супругам, постоянным любовникам… или к рабам. И пусть они оба понимали, что теперь она принадлежит ему, раз таковыми были условия договора, ей очень хотелось оттянуть неизбежное.
– Плохая ученица, раз совершает такие глупые поступки, – пожал плечами Илин-Ули. – Самонадеянность наказуема. Будет ей урок.
– А если бы во время взрыва она лишилась головы?
– Урок оказался бы для нее последним… – Улыбка, сильно смахивающая на оскал, не вызвала в Кейли-Оз ответного веселья, но и демонстрировать новоявленному союзнику свои истинные чувства женщина не желала.
– Я должна оставаться в этой пещере до твоих новых распоряжений? – Вопрос прозвучал чересчур бесстрастно, чтобы быть таковым.
– Нет. Я знаю лучшее место. Там тебя точно ни один аше-ар не догадается искать, – с легкой иронией ответил мужчина. Он собственническим жестом обнял растрепанную женщину и, глядя поверх ее неровно остриженной головы, усмехнулся своим мыслям.
Кейли-Оз не вырывалась, напротив, она откинулась назад и, уютно устроившись в объятиях своего спасителя, мрачно подумала: «Мы еще посмотрим, кто в конечном счете от этой сделки выиграет больше».
Сколь бы подавленным ни было ее настроение, жить хотелось, и даже очень. А еще хотелось мстить. Так почему не использовать вынужденный союз с пользой для себя? И пусть охотник думает, что она принадлежит ему, пусть. Ей не трудно изобразить покорность, даже преданность (впрочем, в это он не поверит), она будет делать то, что он говорит, не забывая получать от всего происходящего собственную выгоду. А потом она что-нибудь непременно придумает. И тогда о несправедливом отношении к бывшей лучнице пожалеют все. И эйсард, и Мира-Нин, и этот самодовольный тип, что прижимает ее к себе.
Пока Кейли-Оз предавалась сладостным планам мести, Илин-Ули задумчиво изучал силуэт видневшегося вдалеке города, затем медленно перевел взгляд на киприна, извивающегося крылатой змейкой в облаках, и свистнул, призывая своего ящера, – пришло время возвращаться. А ведь еще нужно было пристроить беглянку и придумать достоверный рассказ о том, где его носило, на случай, если этим кто-нибудь заинтересуется. Он посмотрел на Кейли-Оз, сосредоточенно морщившую лоб под тяжестью собственных дум, и ухмыльнулся. Она для него была как открытая книга, а он для нее – как сложнейший ребус. Но упрямству этой женщины стоило позавидовать. Довольный тем, что собеседница не видит его лица, мужчина сказал: