А шут вытворял свои шутки, прыгал и кричал так, что даже решивший быть суровым, граф не мог сдержать хохота.
— Ты просто невыносим, мой ужасный jester! — кричал он, и его била то ли дрожь, то ли смех.
Огромное поместье, оставшись без любимого наследника, словно вздохнуло и замерло в недоумении. Слуги толклись взад–вперед, будто не понимая, что им делать и как ходить. Графини утешали друг друга, договаривались не плакать, но тут же обе этот договор и нарушали, заливаясь слезами.
— Право же, — удивленно восклицал шут, — сезон дождей позади, все живы, а два прекрасных лица так мокры, что я, пожалуй, поищу зонт, как бы меня не залило!
И обернувшись к дверям, звонил в бубенчики на своем колпаке:
2 Эй, слуги, несите тряпки, и зовите каменщиков! Здесь так сыро, что придется перестилать полы!
Графини грустно улыбались стараниям Енота, но плакать не переставали.
Вечером они уселись друг против друга в саду, и тихо вздыхая, слушали грустные любовные баллады шута Кристиана. Он выводил их сладким, кристально–мелодичным голосом не похожим ни на мужской, ни на женский.
— Должно быть, так поют святые бесполые ангелы! — шептала маленькая графиня, нежно улыбаясь.
Некоторое время спустя дамам Готтен гонец доставил письмо от сына и брата, в котором Готлиб — Ян умолял их не беспокоиться понапрасну о нем, уверяя двух дорогих существ в своей сохранности и довольстве. Это развеяло тоску графинь, они повеселели, и госпожа Анна решила собрать пышный бал в честь святого Иоганна, и хотела всенепременно видеть на нем заезжего князя — поляка Вацлава Ксешинского, о котором уже была наслышана от знатных соседок, как об отменном красавце и кавалере самой благородной крови.
— А это должно быть очень интересным! Я еще никогда не видала польских князей! — говорила Анна дочери, и та как–то вяло соглашалась.
— Да что с тобой, дитя мое? — вопрошала мать, заглядывая Марии в глаза.
— Ах, сударыня, у барышни модная юношеская меланхолия! — закатывал к потолку глаза Кристиан, на что Анна сердито взмахивала белой холеной рукой:
3 Пошел прочь, гадкий шут!
— Нет–нет, мама, он останется! — вскидывалась Марихен, но тут же смущалась.
4 Нет, он уйдет! — настаивала, сердясь, Анна.
— Как изволит сударыня! — кланялся карлик, нехорошо улыбаясь — Поеду на охоту, травить крыс! Эй, конь мой верный! — щелкал он пальцами, и Локи, весело виляя хвостом, подбегал к нему, лизал в лицо, подгибал мосластые ноги, и шут уезжал на доге, крича:
5 Ату его, ату!!!
Анна провожала его взглядом и восклицала:
— Как же он стал дерзок и непочтителен! Бесспорно, шут должен быть остер на язык, но ведь не настолько!