Владимирович дает Ангелу шанс признаться, но тот упрямо кивает. Он не собирается выдавать
Галанова, и я понимаю, почему.
― Да. Я упал. Запнулся о больную ногу.
Борис Владимирович хмыкает и потирает левой рукой свои темные с проседью усы.
― Ладно, ― вздыхает мужчина и смотрит на ребят. ― В зал, балбесы. Урок начался.
Августа, проводи его в медпункт.
Когда все уходят, я подхожу к Ангелу, борясь с желанием убежать, чтобы меня не
вырвало прямо у него на глазах.
― Ты как? ― спрашиваю я, хотя это глупый вопрос.
― Давненько я не разбивал нос, ― ухмыляется он, запрокидывая голову.
Я морщусь, так как чувствую запах крови и говорю:
― Пойдем. Тебе надо остановить… кровь.
Он смотрит на меня, не опуская головы.
― Не переносишь вид крови? ― догадывается он.
Я лишь киваю.
― Ладно. Веди меня в медпункт, мой проводник.
Я вздыхаю с облегчением, потому что Ангел не утратил оптимистический настрой. Я бы
на его месте загибалась и рыдала, как маленькая, от такой боли… Ведь боль ужасная, когда
ломают нос, верно?
Мы доходим до медпункта. Повезло, что он открыт, а то большую часть рабочего дня там
никого нет. Я открываю дверь и придерживаю ее, чтобы Ангел зашел внутрь. Медсестра,
полная женщина сорока лет, увидев нас, подпрыгивает и подходит к нему.
― Что случилось? ― спрашивает она.
― Разбил нос, ― отвечает он невнятно. ― Может быть, даже сломал…
Медсестра берет его за локоть и ведет к кушетке. Он садится.
― Не опускай голову, ― говорит она ему и скрывается в небольшой комнатке. Затем
выходит оттуда с медикаментами. ― Убери руку.
Он убирает.
Я не могу наблюдать за этой процедурой и говорю дрожащим голосом:
― Я подожду тебя в коридоре.
― Ладно, ― отвечает Ангел.
Я вылетаю из медпункта.
Проходит несколько минут. Я брожу по коридору туда-обратно, нервно кусая ногти. Меня
трясет, потому что я вспоминаю, как Ангел упал, как я чуть ли не набрасываюсь на Галанова,
как его глаза стреляют молнии, глядя на меня…
Мое сердце делает бешеный толчок в груди, когда дверь медпункта открывается, и оттуда
выходит Ангел. У него в ноздрях вата, а на лице улыбка. И чему он радуется?
― Ну как? ― спрашиваю я.
33
― Перелома нет, ― отвечает он, и его голос звучит забавно. ― Сильный ушиб. Скажи, у
вас всегда такая медсестра?
― Какая?
― Ну… суетливая.
― Ага. Всегда. Это же ее работа ― суетиться.
― Да, ― кивает он. ― Спасибо, кстати.
Я перевожу взгляд с его носа на глаза.
― За что?
― За то, что заступилась, ― Ангел выглядит смущенным, на его щеках появляется легкий
румянец.
А вот я краснею по-настоящему.