Мгновение назад оружие чудовища было неподвижно, и вдруг завращалось в воздухе с такой скоростью, с какой манипулируют похожими предметами ярмарочные жонглеры. А, может, еще быстрее. Тут же послышались громкие удары: звонкие – когда палка сталкивалась с чьим-то мечом, гулкие – когда она врезалась в доспехи, и хрусткие – когда ее окованный конец бил по чьим-либо рукам, ногам или голове. А всего таких ударов прозвучало десятка два – я за это время сделал не более пяти вздохов, хотя от страха и от волнения дышал очень часто.
Последний удар – разумеется, хрусткий, – пришелся по голове последнего, еще живого гвардейца, когда он уже лежал на земле и держался за сломанную в колене ногу. После чего посох демона остановился столь же резко, как и начал свое вращение, только теперь с обоих его концов стекала кровь. А чудовище замерло на месте и повертело головой, явно прислушиваясь, нет ли поблизости еще кого-нибудь, кого можно принести в жертву Гному.
Я затаил дыхание – во дворе кроме крылатой твари и меня больше никого не осталось. И никто не защитит меня от нее, если она учует мое присутствие. Потому что Баррелий куда-то запропастился, но даже если бы он был здесь, не думаю, что ему удалось бы одолеть демона. По крайней мере, в одиночку. В иное время и в ином месте я не отказался бы взглянуть на этот великий бой, но сейчас мысленно умолял Громовержца, чтобы он избавил ван Бьера от этого испытания. Ведь если кригариец погибнет, я останусь один-одинешенек в Дорхейвене – городе, где за мою отрезанную голову объявили награду в двести киферов. Или того хуже – буду съеден демоном, который – кто бы сомневался! – пожирает детей, как и любой другой прислужник Гнома.
Демон покинул задний двор до того, как Баррелий вернулся. Куда отправилось гномье отродье, я не разглядел, но оно не расправило крылья и не улетело отсюда по воздуху, а ушло пешком. Да и Гном бы с ним! Главное, что когда я наконец-то услышал поскрипывание монашеской тележки, двор снова был пуст. Если, конечно, не считать трех свежих трупов, которых до ухода ван Бьера здесь не было.
– Ты жив, сопляк? – осведомился кригариец, раздвигая бочки и выпуская меня на свободу. Его вопрос был мне понятен, но после всего пережитого я не мог дать на него уверенный ответ. – А что тут стряслось? Откуда взялись мертвецы?
– Их убил крылатый демон! – признался я.
– Ну да, конечно – демон! И как я сам об этом не догадался! Кто же их сегодня не видел, этих проклятых демонов! – хмыкнул Баррелий. И, вновь ухватив меня за шиворот, помог мне выбраться из моего убежища. – Короче, все с тобой ясно. А теперь полезай в тележку и сиди там тихо, как мышь, пока я не скажу тебе вылезти… Давай, живее!