— Ты чего дерешься?
— А ты чего спишь? Дежурный, называется! Костер-то упустил. Я окоченел совсем…
Но разве Петька когда признает себя виноватым? Он же еще на меня и накинулся:
— Говорил тебе: одевайся теплее. Не послушался! Я-то вот не мерзну!
Он накидал на горячие угли засохшей хвои и валежника, подул, изо всех сил раздувая щеки. Вскоре костер запылал с новой силой.
Петька подбросил в огонь толстых сучьев, сверху положил трухлявый пень.
— Теперь долго не прогорит, — сказал он. — Давай вместе ляжем, теплее будет.
Мы улеглись рядышком и вскоре заснули.
Спать рядом с Петькой оказалось сущим мучением: он брыкался во сне, размахивал руками, то и дело спихивая меня с подстилки.
Наконец, я не выдержал и решил устроиться отдельно. Выдернул из-под Петьки — он и не проснулся — несколько еловых лап, перетащил их к другой стене. Вернулся, чтобы взять еще охапку веток помельче.
Вдруг, когда я шагнул на середину пещеры, у меня под каблуком что-то щелкнуло. Я вздрогнул от неожиданности. Нагнулся, пошарил на полу и поднял круглую жестяную банку.
Я подошел к костру, к свету, попробовал открыть банку, но крышка не поддалась.
— Петька! — позвал я. — Петька, да проснись же ты!
Петька вскочил:
— А? Что?
— Петька, смотри, что я нашел.
Сон у Петьки как рукой сняло.
— Нашел? — спросил он ясным голосом. — Что нашел? Да говори скорее!
— Банку.
— С золотом?
— Да нет, какое там золото! Банка из-под гуталина.
Петька рассердился:
— Чего ж ты тогда людям спать не даешь? Разорался: «Нашел! Нашел!» Невидаль какая — банка из-под гуталина… Подбрось-ка в костер.
Он снова улегся и повернулся носом к стене.
— Петька, ничего-то ты не соображаешь! Сам подумай: как могла попасть сюда эта банка? Никто в лесу сапог не чистит. А вдруг в ней какое-нибудь письмо? Может, Кайсы Очей написал, чтобы не забыть, где он зарыл свой клад, а банку спрятал в пещере?
Петька снова вскочил:
— Чего ж ты время тянешь? Открой скорей, посмотрим, нет ли в ней чего!
— Открой… Легко сказать. Я уж и так ее открываю, да она не открывается.
— Дай-ка мне, — нетерпеливо сказал Петька.
Мы изрядно помучились, прежде чем нам удалось открыть плотно насаженную крышку.
Так и есть: в банке лежала бумажка!
Я подбросил в костер несколько сухих сучков, чтоб было светлее.
Мы с Петькой присели к огню.
На листе бумаги был нарисован треугольник. Его вершины обозначены буквами: «П», «Р» и «Л». В одном углу стоит 90°, в другом — 60°.
— Витька! — сказал Петька замирающим голосом — Дураку ясно, что это указание места, где зарыт клад.
— А где именно он зарыт, этого дураку не ясно?