Я никому не рассказала про Элика. Он теперь немцам служит. Мне было стыдно говорить об этом даже самым близким людям — маме и отцу.
О смерти Толи старалась не думать. Может быть, Элик сказал мне это назло. Я так враждебно встретила его.
По радио передают выступление Зинки. Она рассказывает о своей поездке в Германию. «Цветущие сады гармонируют там с белизной домов…»
Бабушка позвала меня из кухни:
— Танюша, где ты?
— Здесь, — ответила я машинально.
— Нарви крапивы, детка.
Я иду на кухню, беру драные перчатки, нож, миску.
Двор небольшой, с маленьким садом и огородом. Огород зарос сорняками. Зато у забора разрослась густая зеленая крапива.
Перчатки дырявые, и крапива обжигает пальцы, но я не обращаю на это внимания. Какой-то звук назойливо лезет мне в уши. Прислушиваюсь. В соседней квартире забивают гвозди. Стучат яростно, зло. К вечеру стук прекратился. Утром к нашему дому подъехала грузовая машина. Сосед не стал открывать ворота с нашей стороны, просто разломал забор напротив своего крыльца, и машина подъехала к самому порогу. К кузову приставили длинные доски и начали грузить тяжелые сундуки. Из дома вышла жена соседа, маленькая болезненная женщина, и две девочки. Все трое несли по узелку. Женщина посадила девочек в кабину, потом залезла сама. А сосед тем временем заколачивал досками двери. Вбив последний гвоздь, он посмотрел на топор, хотел бросить его, передумал и швырнул в кузов машины. Проверил, плотно ли закрыты ставни на окнах, забрался в кузов, крикнул шоферу:
— Поехали.
Белые тучки плыли по небу, сливались, темнели на глазах. Отяжелев, они опускались все ниже. Казалось, вот-вот хлынет теплый, июньский дождь.
Где-то загромыхало. Гром бойко прокатился по небу, похваляясь своей силой. Послушал сам себя, поворчал, затихая, и вновь разразился раскатом-хохотом.
На землю упали первые крупные капли дождя.
Мама пошла за Витей. Отец, бабушка и я ждем их. Просто не верится, что Витя сейчас придет. Вальтер уже дважды обещал выпустить брата. И дважды мама возвращалась одна.
Мне хочется первой увидеть брата, и я выбегаю из дому.
Тепло. Дождь кончился, во дворе стояли лужи. Я скинула свои разбитые деревяшки, сбежала с крыльца и топаю босиком, подбежала к калитке, встала на цыпочки, посмотрела на улицу. Пусто. Высокие заборы, за ними притаились дома, только трубы торчат на крышах. Изредка торопливо, будто опасаясь, пройдет человек.
Витю я узнала сразу, хотя на нем был серый ватник с чужого плеча и шапка надвинута на глаза.
В квартире жарко. Мама натопила печь, согрела в чугунах воды. Вымытый и переодетый во все чистое, брат сидит на кровати.