Обо всем этом нужно будет забыть. О ее первом мужчине. Интересно, все ли они такие – лицемерные лжецы, использующие людей в своих интересах, так, словно люди для них – вещи?
Гончаров казался ей совсем не таким. Но что она понимает в людях? Ей ведь и Роберт всегда казался пределом мечтаний. Маша упрямо покачала головой, а затем она принялась собирать по комнате документы – все, что имело отношение к ее работе. Она действовала методично и последовательно, не спеша – торопиться ей было некуда. Она уже все решила, и, как бы ни было жаль ей прошлого, она знала точно, что так будет лучше.
Нужно уходить. Уволиться. Как говорится, по собственному желанию.
Вся эта грязь – она никуда, конечно, не исчезнет. Она останется, и мир не изменится оттого, что она уволится. Кто-то скажет ей, что она только теряет, уходя, и что она не сделала ничего предосудительного. Но оставаясь, она согласилась бы на все эти ужасные правила, эту ложь, двусмысленность, на то, что ты можешь заниматься любовью с человеком, которому не веришь, которого презираешь, наверное.
Маша с яростью выгребала все документы из ящиков стола. Она подняла с пола свою сумку и принялась запихивать туда все найденное. Какие груды бумаг! Сколько всего было сделано, сколько всего она надеялась сделать… Когда-то Маша начала заниматься компьютерным дизайном, потому что там можно было видеть красоту и делать красоту. Там не было крови и страданий, к которым так привыкли ее родители.
Теперь все сравнялось, и все авансы оказались розданными понапрасну. Боль, кровь и страдания будут везде. То, что делают ее родители, по крайней мере, честно. То, чем занимается Гончаров, что люди делают с людьми…
Телефон зазвонил. Маша вздрогнула и обернулась, на экране возникло имя Николая – ее теперь уже бывшего босса. Зачем он звонит? Ах да. Она же не сказала ему. Он, должно быть, думает, что она все еще работает на него. Маша потянулась, взяла аппарат со стола, долго смотрела на буквы на экранчике, пока телефон не перестал звонить. Не смогла взять. Она просто не знала, что сказать ему, не знала, как ему все это объяснить и сказать.
Нельзя объяснить человеку того, чего он понять не в состоянии. Все слова будут литься в пустоту, без смысла и цели, и только еще больше запутают ситуацию.
Но он позвонил снова. И еще раз. Маша отложила аппарат и продолжила вытаскивать изо всех углов и со всех полок все, что имело отношение к ее работе. Методично раскладывала по стопкам, слушая гудки. Она чувствовала, что если вдруг она сломается, возьмет трубку, ответит ему – чем угодно: грубостью, слезами, просьбами никогда больше ей не звонить, – через пять минут он найдет способ заполучить ее в свои объятия снова.