Так думалось Приське, а что вышло?.. Что теперь ей делать, как на свете жить? Кто будет в поле пахать и сеять, кто будет хлеб убирать? Кто заплатит выкупное, подушное? Вот где сидят у нее эти поборы... В прошлом году собрали они деньжонок на корову,- Приська нарадоваться не могла на свою телочку. Год выдался неурожайный, хлеба и для себя еле хватило, а телку продать - ни за что! А заработать где же? Около других деревень и пивоварни, и винокурни, и сахароварни, у них же - хоть бы на погляденье. А тут пристают - давай подушное!.. С весны не платили за первую половину, так осенью за весь год отдай. Ругался Пилип со сборщиками, ругалась с ними и Приська. Приехал становой, взяли ее телку, оценили, да и продали мяснику еврею. От горя и слез Приська чуть не слегла. Да ведь это тогда было; как ни круто приходилось, а все лежало на Пилипе; его одного знали, его таскали... А теперь? Теперь придут и всю хату растащат по бревнышку... Что она скажет, что она поделает, больная, несведущая? Теперь один Грицько съест ее совсем!.. Сердце у нее замирало, обливалось кровью. Да если бы хоть умер по-людски - дома, в своей хате; а то хотел сделать лучше, а пошел за смертью. Теперь ей только осталось за мертвым телом идти. Как же по такому холоду идти в город? У нее ни теплой одежи нет, ни сносной обуви. Да если она и доберется до города, что же ей на руки его взять и домой на руках нести? А ведь надо еще похоронить, заплатить попу... Господи! ведь у нее нет ни гроша; последний рубль он взял на соль, как уходил из дому... Или так бросить? Пускай возьмут его, изрежут и зароют, как собаку, без попа, без погребения?.. Да что же, он по своей воле умер, да что же, он хотел смерти?.. Так бог дал, такова уж, видно, его воля!
И Приська начинает молиться богу, начинает поверять ему свои невзгоды... Только даром она ломает руки в хате, поднимает глаза к небу: там, под холодным чистым сводом, только звезды мерцают. Им все равно, что делается на земле; тихо, словно потухающие искорки, ложится их свет на мерзлые кочки, сизое сиянье отражается в снежной пыли; кажется, будто звезды играют своим слабым светом... А небо - глухое, как пустыня, немое и холодное, как камень,- раскинулось шатром над землей, сковало ее морозом, давит, словно хочет задушить... Кто же ее там услышит?.. Разве только люди в деревне? Но и деревня успокоилась, нигде не видно огня, собака не залает,- все заснуло мертвым сном. Людские жилища, как могилы, чернеют среди снегов... Немые и молчаливые, они не говорят, что в них творится. Счастливая ли доля хранит сон их обитателей, или ворочаются они от горя с боку на бок... От страшного холода жмутся хаты к земле, только из труб идет пар, показывая, что там, внутри, еще держится тепло, еще не угасла человеческая жизнь.