Вернее, давала.
Потому что через девять минут сорок две секунды мой контракт с ООН истечет, и возобновлять я его не намерен.
Я гляжу на часы, улыбаюсь, и разношу напитки делегатам. Очень скоро синьор Берлускони начнет читать свою речь, и выходить из зала в этот момент будет крайне неприлично. Поэтому лучше, чтобы ваша минеральная вода стояла на столе, и кофе — там же. Ну, а если вы не любите кофе, я подам вам чай, уважаемые делегаты Китая и Индии. Я улыбаюсь, расставляю напитки, возвращаюсь в коридор за следующей партией. Девять минут ровно. Сильвио Берлускони прочищает горло. Он начинает распевать
Ла–ла–ла-ла, — напевает он вполголоса.
О–ла–ла, — поет он громче.
Ла–ла–ла, — поет он, кривляясь.
Зал смеется и взрывается аплодисментами. Я мог бы сказать «аплодирует», но у меня, если честно, все мысли о взрывах. Так что зал взрывается. Пока что аплодисментами. И я, через восемь минут сорок две секунды свободный от контракта с ООН человек, поправляю бабочку. И впервые за шесть лет работы обслуживающим персоналом ООН позволяю себе шутку.
Бис, — прошу я.
На минуту ко мне оборачиваются все лица сидящих в зале людей. До начала трансляции, — она по счастливому и вовсе не странному стечению обстоятельств начинается ровно в момент истечения срока моего контракта, — остается почти восемь минут. Кто я такой, не очень понятно. Многие принимают меня за делегата от какой–то восточноевропейской страны, еще не прошедшего к своему столу. Эти ребята обожают куртки как у официантов и галстуки — «бабочки». Так что зал настроен радушно. Время пошутить еще есть.
Все смеются и поддерживают меня.
Делегаты кричат «бис». Дмитрий Медведев поднимает голову от своего выступления, Браун перестает листать электронную версия «Гардиан», где премьер–министра страны по традиции поливают дерьмом так же густо, как мясной пудинг — подливкой, Саркози отрывается от своей крали, которую даже на заседания международных организаций таскает. Они тоже улыбаются и хлопают. Берлускони счастлив возможности покривляться. В этом парне пропал бы шут, не стань он первым лицом страны, думаю я. Сильвио щипает за задницу кого–то из эскорта, и, поднявшись на трибуну, исполняет что–то из итальянских опер. На мой взгляд, затянуто и голос у него не подходит для пения.
Но журналисты знай щелкают фотокамерами да пишут на пленку.
В их глазах я вижу завтрашний заголовок. «Премьер Италии спел оперу на трибуне ООН». Скучно и предсказуемо. Как и все нынешние СМИ, думаю я. Бедняги бы просто пропали без меня, думаю я. Потому что к завтрашнему дню, знаю я, это шутливое выступление Берлускони забудется. И все будут говорить о чем угодно, но только не о премьере Италии.