— Сам не понимаю. Вот, хотел подсказку друга посмотреть.
— Это то, что я думаю?
— Я не знаю, что ты думаешь. Я тебе не советую лезть в это. Жизнь твоя никогда не станет прежней.
Она кинула в него полотенцем:
— Ну и гад же ты! Умеешь девушку заинтриговать! Теперь — точно не отвертишься от меня!
— Тогда…, - Миша опустился перед ней на колено, — Маша Иванова, примешь мою руку и сердце? Станешь моей женой? Разделишь моё горе и мою радость? Пока Смерть не разлучит нас?
Она встала перед ним на колени, взяла его руку, смотрит прямо в глаза. В её глазах навернулись слёзы.
— Вот так? Сразу? Зачем? Ты же не любишь меня?
— Люблю. Ты — единственная из девушек, с которой я вообще могу говорить. Я уже люблю тебя!
— И всё?
— Этого мало? Мне нравишься ты, твой образ, твои глаза, твои движения, твоё тело. Мне нравиться твой запах, значит — мои дети в тебе — примутся.
Она отшатнулась.
— Ты — не романтичен. Сразу — быка за рога. Я ещё тебе не дала согласия, а ты сразу — дети.
— Ты уже согласна, осталось себе самой признаться.
Маша встала, стала ходить по комнате перед коленопреклонённым Мишей:
— Ты — невыносим! Ты — несносен! Никакой романтики! Как танк — напролом! Бронебойным!
Резко встала перед Мишей, закричала ему в лицо:
— Да! Я — согласна! Я влюбилась! Сегодня — впервые! Не знаю, как надолго, но я — люблю тебя, несносный мальчишка! А как же — ухаживания, цветы, сваты?
— У нас — нет времени. Мрак! Слышала?
— Нет. А что это?
— А то, что мы будем вместе, до самой смерти. И возможно — скорой. Поэтому и спешу. Подумай ещё раз! Я — не шучу! Я — не буду искать другую. Ты, возможно, найдёшь другого. С которым проживёшь до старости и умрёте древними стариками в один день. Я тебе этого гарантировать не смогу. Я — Егерь. Это — моё призвание. Мой долг — Родину защищать. А Егеря — в постели не умирают.
Она прыгнула на него, повалила, вцепилась губами в его губы.
С удивлением Миша констатировал, что она его не обманывала — он был первым. Такая дерзкая, такая любвеобильная, такая страстная! Такая сладкая и желанная.
— Так что там за сверхсекретная помощь друга? — спросила она, с отвращением подняв своё бельё, что мокрым от дождя кулем так и валялось на полу.
— Зря ты, — сказал он, потянувшись за пластиной артефакта, — за это тебя — могут убить.
— Теперь — пусть убивают, — промурлыкала она, укусив его пониже пояса, — ты — мой!
— Твой, — согласился Миша, — ты такая страстная и — девочка. Как?
— Я — детдомовская. Всё — на виду. Богатый теоретический материал.
— А что с практикой — не заладилось?
— Какой же ты есть! Для тебя — берегла!