За нашими спинами еще долго было тихо. Почему? Не знаю. Может, пытались что-то выяснить, а может, хотели, чтобы эти ироды насладились минутами ожидания страшного конца. Тонкая, жестокая, но вполне заслуженная пытка.
Мы были уже на кромке леса за деревней, когда раздался жуткий волчий вой. В нем тоска об утрате смешалась с ненавистью к виновным в ней. Траурная песнь сменилась воплями ужаса и предсмертной агонии. Все было кончено.
Гай остановил лошадь и, легко запрыгнув на нее, устроился за моей спиной.
— Сейчас быстрее поскачем, — пояснил он. — Там о тебе и позаботимся.
Странное, непривычное, теплое слово, словно прорвало плотину, и я, как сидела полубоком, так и прижалась лбом к плечу седого, вздрагивая от рыданий. А он, боясь навредить еще больше, легко поглаживал по волосам.
— Так бы сразу, — шепнул он мне. — Легче станет.
Когда нас догнала остальная группа, мой плач перешел в редкие всхлипывания, и я, совсем обессилив, всем своим цыплячьим весом навалившись на оборотня, стала проваливаться в тяжелую дрему.
Одна из лошадей подошла совсем близко, и я услышала сквозь туман в своей голове приглушенный голос Грея Вульфа.
— Что скажешь, старина?
— Справится. Она сильная девочка, — ответил Гай, продолжая аккуратно меня придерживать, чтобы я не свалилась с лошади во время сна.
— Хорошо, — ответил лорд и пришпорил свою лошадь.
Усталость и равномерная качка сделали свое дело, и я потеряла связь с реальностью.
Проснулась я резко и с полной картиной воспоминаний прошедших дней. Просто вынырнула из темноты, точно понимая, что шевелиться не стоит. После проведенной самодиагностики выяснилось, что все конечности при мне. На фоне этого боль от ран оценивалась как нечто само собой разумеющееся. Внимание привлекло отсутствие жара, значит, заражения я благополучно избежала. Это хорошо, очень хорошо. Не хотелось бы умереть от попавшей в кровь заразы, когда только все утряслось. Сделав все эти выводы в считанные секунды, я открыла глаза… и увидела темноту.
Кромешный мрак окружал меня, ни единого пятнышка света или намека на него. При этом я совершенно четко ощущала теплые лучики солнца, скользящие по лицу. Сердце пустилось в галоп, неистово стуча и отдавая барабанной дробью в ушах. Дыхание участилось как у загнанной лошади, и грудная клетка заходила ходуном. Холодный пот выступил на лбу и висках. Нет, Боже! Нет. Только не это! Я начала задыхаться и ощущать первые признаки накатывающей истерики, подавив удушливый всхлип, вскинула руки к глазам, но их перехватили на полпути.
— Повязка не трогать, — высокий мужской голос со странным отрывистым выговором, словно пропускающим слова.