– Да, мне еще один коктейль. Нет, нам пока больше ничего на надо. Да, бобы отменные. Спасибо.
Он кивнул и ушел на кухню.
– Он плюнет в наши тарелки, - я следила, как официант исчезает за распашной дверью.
Она выдохнула смешок. – Я не вела себя грубо. Всего лишь облегчила ему работу. – Ее глаза загорелись, она встала и обняла Стерлинга. – Привет, любовь моя!
Стерлинг прижался губами к ее щеке, а затем к губам. Она не отступила.
Он посмотрел ей в глаза, покачал головой и улыбнулся. – Фин. Прекрасно выглядишь.
Она улыбнулась в ответ. – Ты прав.
Стерлинг придержал спинку стула Финли, чтобы она сели, а потом придвинул к столу. Когда он склонился, я подставила щеку, позволяя ему поцеловать меня.
– Предупреждаю... я целовал твою сестру, – произнес Стерлинг, занимая место рядом с Финли.
Она посмотрела на него, затем перевела взгляд на меня. – Что он несет?
– Вчера я вроде как заставила его меня поцеловать, – призналась я, ощущая безмолвную ярость Финли. В данный момент ей не нужен был Стерлинг, но он принадлежал ей. – Чтобы избавиться от пожарного.
Брови Финли взлетели на лоб, пока она ждала подтверждения от Стерлинга. Они были странной парочкой, носившей одежду и аксессуары стоимостью больше среднестатистического дома, но оба эмоционально и морально несостоятельны. Возможно, Финли была в состоянии предотвратить мое «падение на дно», но и в ее жизни имелись люди, а в гардеробе вещи – списанные в расход. Стерлинг любил Финли, но никогда ни о чем не просил, вместо этого предпочел упиваться бесконечными страданиями, нежели признать поражение и попытаться полюбить кого-то еще. Мы подружились потому, что менее одного процента населения могут понять сожаление, имея слишком много денег и слишком много возможностей – заскучав от полной свободы денежных ограничений.
Мы могли рассчитывать друг на друга во всем кроме времени или надежды получить приглашение на следующий оплаченный отпуск. Наши дружеские отношения складывались больше из своеобразных шуток и ночных разговоров, чем из взаимосвязей. Если мы когда-либо и жаловались на мучения, принесшие деньги – то не потому что нуждались в них. У нас не было ничего общего, кроме одного единственного факта, отличавшего ото всех остальных.
– Ты действительно ее поцеловал? – Финли спросила у Стерлинга.
Он кивнул, слишком поздно осознав свою ошибку. Его намерением было вызвать ревность. Злость Финли разгоралась очень медленно, и она только начала закипать.
– Фин, – начала я.
– Тихо. Лучше молчи.
Я откинулась на спинку стула, надеясь, что вечер не станет более неловким.