Это нехорошо, сердито думала Аллегра, постукивая туфлями под столом. Она сделала все, о чем он просил. Она была очаровательной, но Макс даже не пытался. Если бы не она, ему ни за что не получить эту чертову работу, но теперь, когда новая должность в кармане, Макс, очевидно, решил, что возиться с Аллегрой больше не стоит.
Она уже с трудом улыбалась, когда они прощались с Бобом и Карен перед рестораном. Ласковски пошли в отель, а Макс, взглянув на обувь Аллегры, даже не стал предлагать ей спуститься в метро. Вместо этого положил пальцы в рот и свистнул проезжавшему мимо такси.
Ее ноги были спасены.
С надменным видом она села в машину и долго и тщательно пристегивала ремень безопасности. Макс назвал таксисту адрес и устроился рядом с Аллегрой – молчание его, по-видимому, не смущало. Аллегра поджала губы. Она не собиралась первой нарушать тишину. Спасибо, и так наговорилась за сегодняшний вечер! Отвернувшись, Аллегра наблюдала за городом из окна, но так остро ощущала присутствие Макса за спиной, словно смотрела прямо на него.
А он просто сидел неподвижно, уставившись на тикающий счетчик. Мог бы, по крайней мере, покачивать ногой или делать что-то, действующее на нервы, чтобы у Аллегры появился предлог сорваться на нем.
Зачем, зачем, зачем он поцеловал ее именно так? До этого момента все шло отлично. Притворяться оказалось весело, и ей даже удалось убедить себя в том, что это странное влечение всего лишь временное отклонение, проходящий симптом сексуальной неудовлетворенности. В любом случае оно ничего не значило.
А он все испортил, поцеловав ее. Как ей сейчас продолжать думать о нем просто как о брате своей подруги?
Если бы он ее не целовал.
Если бы он поцеловал ее еще раз.
От осознания, насколько сильно она этого хочет, у Аллегры перехватило дыхание. Какое-то сумасшествие. Она злилась на Макса, была просто в ярости. И не могла в то же время хотеть этого поцелуя. Не могла желать, чтобы Макс притянул ее к себе, не могла хотеть вновь ощутить его руки и губы – особенно после того, как он игнорировал ее весь вечер и не проявлял никакого желания целовать снова.
Но она хотела.
Молчание мучительно растягивалось. Как только Аллегра открыла рот, больше не в состоянии выносить это, Макс вздохнул.
– Мне очень жаль, – сказал он просто.
По крайней мере, у Аллегры появился повод повернуться и посмотреть на него.
– Жаль? – повторила она, не в силах сдержать раздражение в голосе. – Это мне жаль! Ты вообще представляешь, каких усилий мне стоило втереться в доверие к Ласковски? Я в одиночку добыла тебе эту чертову работу!