* * *
— Да, горд человек, горд, — медленно мигал Свет, — видите ли, только суд другого человека он признает, а суд Небесный? — Свет яростно вспыхнул.
— Не слепи, Свет, не слепи, — Тьма мягко окутала Свет, — ну скажи: и зачем бы нам нужен был не гордый человек? Смиренность хороша при молитве, но… но Америку покоряли гордые люди, да что там Америка, у людей же цель — Вселенная.
— Ты права, Тьма, гордость им нужна. Но… но дерево иногда надо подрезать, чтобы получить хороший урожай, — чуть померк Свет, стал более мягким.
— Да, иногда надо подрезать, — согласно сгустилась Тьма.
«Танечка, ну что мне делать, подскажи. Тебя нет и мне трудно. Ох, как трудно», — Сергей сидел на лавке, возле могилы своей жены.
Осеннее, холодное утреннее солнце даже не делало попытки согреть ссутулившегося, несчастного, сидящего от него за миллионы километров человека. Небольшой, но противный ветерок также не способствовал поднятию настроения. «Все понимаю — похоть тянет меня, — покаянная мысль несмело высветилась в голове и тут же была стерта другой, — нет, не похоть! Инну я… люблю», — и Сергею стало еще стыднее перед Таней. «Как я пытался заглушить эту тягу к ней — молитвы творил, поклоны бил — ничего не помогает, — жалобно неслось ввысь. «Танюша, ты и лучше и чище, но ты — была, тебя нет, Танюша, тебя забрал от меня Господь…», — долго токовал одинокий, маленький человечек, очень долго. Дул промозглый, осенний ветер, обдавая холодом деревья, землю, могилы, памятники над ними. Казалось, все в этом мире остановилось, остыло, и только одна живая плоть тосковала, жаловалась на свою долю, каялась и просила прощения у мертвой плоти. Но спокойно и печально смотрели навсегда застывшие женские глаза на сгорбившегося мужчину и не давали ни совета, ни утешения. Вопросы жизни должна решать живая плоть, а удел мертвой — только покой. И правильно ли будет выбрано решение, покажет жизнь… и оценит Бог.