— Здравствуй, — сказал Сергей, открывшей ему девушке.
— Здравствуй, Сережа, — улыбнулась она ему в ответ.
Оба прошли в комнату.
— Чем занималась? — мужчина сел в кресло.
— Да вот просматривала распечатки твоих бесед с Господом, — девушка кивнула на листки бумаги, лежащие на столе.
— Ну и как?
— У тебя скоро прямо новая библия будет.
— А ты хорошо придумала, купить принтер и печатать на нем все, что Бог передаст нам по компьютеру.
— Я придумала — ты купил.
Сергей приподнялся и взял в руки листки бумаги.
— Ладно, ты пока почитай их, а я пойду в кухню и что–нибудь приготовлю нам поесть, — девушка направилась в кухню.
Священник заскользил глазами по четко напечатанным строчкам. И вновь волнение охватило его — он читал, Великий Божий Замысел, изложенный четко, ясно и, в отличие от библии, до конца. Накануне третьего тысячелетия человечество наконец–то созрело до его понимания…
«А как ты думаешь, в чем смысл жизни человечества?» — вновь с волнением читал человек вопрос Бога. И четко, словно наяву перед священником предстал вчерашний диалог, диалог Бога и человека…
«Любить Тебя, Господи, служить Тебе. Так сказано в Библии».
«Верно, именно это и написано в Библии. Но Библия…» — и замер безостановочный бег букв, замер на несколько мгновений. Но это мгновения для человека. Для Бога, чей разум контролировал все и вся, чей разум перерабатывал сотни и сотни гигабайт информации в секунду, человеческое мгновение — это эпоха, вроде ледникового периода для человечества. Неподвижно мигал курсор на экране. Наконец мгновения истекли — Бог принял решения. И вновь заскользил курсор на экране, оставляя после себя след из букв, сливающихся в слова: «… Библия это очень древняя книга. Ветхий завет был написан еще в те времена, когда рабов было больше, чем свободных людей, когда раб не считался человеком, когда землю пахали сучковатой палкой, когда солнечные затмения считали моим гневом, а для того чтобы у меня что–то выклянчить приносили в жертву бедных животных, а то и вовсе людей. И что, в этой книжке Я должен был изложить людям цель их жизни? А если цель такова, что в то время они бы даже ее и не поняли? А не поняли бы меня, значит и не приняли. Цели для общей массы людей должны быть ясными и понятными. Как сказал один ваш грузинский классик марксизма–ленинизма: «Цели ясны. За работу, товарищи».
Замер бег букв на экране дисплея. Сергей замерев, смотрел на него. И вдруг высветилось неожиданное: «Священник, а хочешь увидеть ту небезызвестную тебе сцену, когда Иисус Христос сказал вам, людям, что для них главное в жизни»?