Над разделенной страной простирается общий небесный свод, с которого угрожает общий враг. Это еще одна нерасторжимая связь.
Парадокс «часть больше целого» здесь оживает в наглядности. Каждая часть содержит весь Вьетнам — но, может быть, еще больший и более единый, чем если бы он был одним государством. Гравитация между двумя разъединенными половинами очень сильна. Когда осуществится объединение, будет ли внутреннее сцепление таким же крепким?
* * *
Виноватое чувство транзитного пассажира не покидает меня. Все, что я делаю, преходяще. Каждое мое впечатление, каждое настроение беглое. Я не уверена в себе, я почти нереальна. У меня самочувствие пролетевшего ветра. Что-то существенное от меня ускользает. Смерть для меня страшнее, потому что была бы нелепой, бессмысленной. Переживания принадлежат другим, я лишь вживаюсь в них как бы со стороны. Нет более жалкого состояния, чем быть транзитным пассажиром в мире.
«Транзит» звучит почти что как «паразит».
Обратный билет оттягивает мой карман словно камень. Как бы ни выли сирены, какие бомбы ни падали бы вокруг, у меня есть обратный билет. А человеку, сидящему рядом со мной, суждено остаться здесь. В кармане ношу незаслуженный привилегированный пропуск в тишину, в непотревоженный сон, в уверенность. Даже если захотела бы, я не могу передать свой обратный билет никому, не могу его и порвать. У меня чувство, что он, хоть и спрятанный в кармане, виден всем, написан на моем лице, запечатлен в моей осанке. Ношу его как несмываемое клеймо.
Но когда на своих руках я почувствовала тяжесть ребенка, мне полегчало. Сейчас знаю, что я не транзитный пассажир через огонь. Огонь увожу с собой, он обжигает руки, взрывает весь мой донынешний мир. У меня уже нет обратного билета в покой, я перестала быть в мире транзитным пассажиром.
Приезжаем перед рассветом, в самый темный час ночи, потому что зашла луна. Нинь-бинь — это маленькая провинция в юго-западной части Северного Вьетнама. В строгом смысле — Средний Вьетнам. Железнодорожный узел. Американцы бомбят круглосуточно.
Ночевали в пещере. Фонарик, больше похожий на горящую папиросу, водил меня от углубления к углублению и все мне показал: где спать, где умыться.
Умываюсь, черпая воду ковшом из кокосового ореха, из чаши, выдолбленной прямо в скале. Вода прохладна, живительна. У меня целых два часа для сна.
Тем временем Нгуен у входа в пещеру разговаривает с местными людьми, вероятно с местным начальством. Слышатся слова: «план обороны», «культурно-просветительная работа».
Закрываю глаза, чтобы вспомнить лица встречавших меня людей. Лица ускользают, остаются одни белозубые улыбки. А из приветственных слов только слова: