излечила бы себя.
─ Мо, просто оставь это! ─ кричу я, видя образы наркоманов, грязных полицейских и
распространившегося общего беззакония. Он понятия не имей, чью машину он пинает, а мы
должны быть осторожными постоянно. Особенно здесь. Мы оба иностранцы, никто не будет
искать нас или беспокоиться если мы пропадем без вести. ─ Мо, хочешь порисовать? Я здесь
видела хорошее местечко, ─ говорю я, кивая в сторону предполагаемого места, которое я не
видела.
Он поднимает голову, как волк ловящий запах на ветру.
─ Да, со стороны туалета? Я тоже подумал об этом.
─ Давай сделаем это! ─ говорю я, цепляясь за идею. Мози пожимает плечами
водителю, который выходит из машины. Его внимание захвачено, а его мысли уже там,
вырисовывают эскизы, наполняя цветом мазками и длинными линиями.
Он хватает из машины свой рюкзак и я слышу предательский лязг полных баллончиков
краски, которые бьются друг об друга и стучат. У него уже есть идея, я могу определить это, посмотрев на него. Его глаза полны блеска, а грудь тяжело вздымается. Этот мужчина был
рожден, чтобы творить, и когда он делает это, он находится в своей стихии. Я сажусь на траву
и пытаюсь охладить язык каким-то ужасным шоколадом и жевательными конфетками. А вы
знали, что большинство мексиканских конфет в своем составе имеют горькие специи. Я
наконец-то поняла это. Вот как они делают. Они с детства приучают к этому своих детей.
Мози берет леденец, покрытый перцем чили и кладет его в рот. Я откидываюсь назад на руки
и решаю, что именно таким я его запомню навсегда, с шапочкой на голове, которая едва
сдерживает его волосы, лоб, сморщенный в концентрации, леденец во рту. Я думала, он
нарисует грузовик с беженцами, или возможно то, как забирали Бризу, но Мози рисует цветы.
Видимо его вдохновило то, что он увидел в Раю. Здесь так много разных цветов, что у меня
кружится голова. Я достаю еще один покрытой перцем чили леденец, пробую лизнуть его и
задержав дыхание, сую его в рот. Не могу поверить, что не купила воды. Знаю, что через пару
часов пожалею, что ела это.
Когда он заканчивает рисовать поле полное цветов теплых оттенков, он рисует высокую
и гордо выглядящую мексиканскую женщину, которой может быть только его мать. У нее его
индийские черты лица, острый лоб и крепкая челюсть, тоже выражение интеллекта и
неповиновения, которое она передала своему сыну. Она держит в руках два огромных
тропических оранжево-красных цветка. В центре одного из них свернулась калачиком
маленькая девочка. В центре другого ─ Мози рисует собственное лицо. У него занимает так