– Полли, – говорит мне ведущий, когда я все-таки поднимаюсь на сцену. – Мы все с нетерпением ждем, что ты нам покажешь. Ну-ка, намекни, в кого ты превратишься.
– Ну-у, это американская певица и киноактриса, она была знаменита в двадцатые и тридцатые годы. – Я с надеждой гляжу в конец зала, все еще надеясь, что Бен чудесным образом покажется там.
– Расскажи нам про песню, которую ты выбрала, – продолжает Майк.
Тетя Вив и Джейни машут мне, чтобы я продолжала.
Смелее, Полли, у тебя все получится.
– Гарри Конник спел ее в моем любимом фильме «Когда Гарри встретил…» – Я немею.
Мне хочется спрыгнуть со сцены и броситься в его объятья.
– Продолжай, – одними губами говорит мне Бен, прислонившись к стене холла.
– «Когда Гарри встретил Салли».
– Будет замечательно, если ты споешь эту песню для всех детей Иствуда.
– Я пою не для школы, – заявляю я, не раздумывая. – Простите, но если бы я делала это для школы, я бы скорее пожертвовала в школьный фонд десять фунтов.
В зале слышатся смешки.
– Я пою для одного человека, – сообщаю я, глядя прямо на Бена. – Он сейчас тоже присутствует в этом зале.
– Что ж, после такой пикантной оговорки, по-моему, тебе пора сообщить нам, в кого ты перевоплотишься.
– Сегодня я буду… я буду… – Я встречаюсь взглядом с Беном. – Рут Эттинг.
– Перед нами Рут Эттинг! – повторяет ведущий с преувеличенным энтузиазмом.
Я возвращаюсь на сцену в длинном блестящем платье красного цвета и на высоченных каблуках. На моих губах такая же яркая помада, темные волосы падают на плечи. Зрители ликуют и свистят.
– Я все смогу, – уговариваю я себя под громкий стук сердца.
Оркестр на магнитофоне играет первые такты песни «Мне надо стать тобой», и зал дружно аплодирует. Я набираю в грудь воздуха. Он здесь. Он здесь, Полли. Это мой шанс. Спокойно, не нервничай.
– Мне надо стать тобой, – пою я на удивление смело.
Песня набирает темп, я лихо хожу по сцене, показываю жестом на Бена и внезапно наступаю каблуком на подол платья. Я стараюсь исправить ситуацию и продолжаю петь, напоминая себе, что я гламурная певица. Некоторые зрители оглядываются, хотят узнать, к кому я обращаюсь.
– Давай, Полли, давай! – кричит Джим; весь наш столик встает и аплодирует, подбадривая меня.
Я обращаюсь к Бену и отчетливо, от всего сердца выговариваю каждое слово. Наконец песня кончается. Что это? Неужели мне снится сон? За что мне такие бурные овации?
Потом я торопливо переодеваюсь за сценой, смеюсь сквозь слезы облегчения, что все позади и что он все-таки пришел. По крайней мере, я не напрасно мучилась. Ведь все прошло не так ужасно, как я думала? Такие овации! Может быть, я все-таки могу петь? Я прыгаю на одной ноге, отыскивая вторую туфельку. Эй, ты где? Заглядываю под стол. Я должна с ним увидеться, пока он не ушел…