Я расчесываю длинные темные волосы, закалываю их и вспоминаю свои школьные дни. Я окончила школу с тремя неудами: двумя D и одной Е. Мама настояла на их пересдаче. Весь следующий год папа оплачивал репетитора, и я сдала те предметы на удивление хорошо (три В), потому что родители обещали в случае успеха отправить меня на год в Париж – учить французский. Париж, столица гламура! Я вспомнила слова тети Вив про то, что я когда-нибудь открою в Париже свою патиссерию. Короче, в том году я почти не кулинарничала, зато бродила по Елисейским Полям и переживала бурный роман с парижанином.
Мне стукнуло двадцать, когда я вернулась с разбитым сердцем. С французским языком было все хорошо, я сдала устный и письменный экзамены, но моя личная жизнь потерпела крах. Я познакомилась с неким парнем по имени Адриен, который работал в музее Родена и немного занимался скульптурой. Я вспоминаю, как мы бегали по улицам под проливным дождем, держась за руки, смеялись, целовались. Одно время мы были так увлечены друг другом, что пошли в церковь, сейчас даже не помню, в какую, а там вцепились в священника со словами: «Мы любим друг друга. Обвенчайте нас!» Он спросил, в курсе ли мои родители, что я задумала, а я ответила, словно на сцене «Ромео и Джульетты»: «Мои родители не поймут! Они считают, что я слишком молодая!»
Адриен бросил меня через несколько месяцев. «Я встретил другую», – сообщил он без церемоний. Сейчас, оглядываясь назад, я не жалею об этом. Это была невинная любовь, и она должна была неизбежно закончиться ничем. Вернувшись, я решила жить в Лондоне. Я нашла работу – рекламировать постановку «Отверженных» и продавать билеты. Я постоянно меняла квартиры, спала на полу, экономя деньги, и наконец накопила достаточно, чтобы снимать квартиру вместе с Хьюго. Мы всегда хотели жить вместе, с самого детства.
Я стираю с лица комочек косметики, гляжу на часы и мчусь в класс.
Я стою перед учениками.
– Как лает собачка?
– Гав-гав! – дружно отвечают ребятишки, некоторые хохочут.
– Давайте скажем слово КОТ!
– К… – говорят они, – О… Т!
– Как мяукает котик?
– Мяу-мяу!
Я гляжу в окно; великолепный зимний день, голубое небо.
– Правильно. Знаете что? Пойдемте гулять, – говорю я, решив, что свежий воздух пойдет всем на пользу. Помогаю им надеть курточки и шарфы. Некоторые из детей пришли в шерстяных шапочках. Под детский смех и щебет я вывожу их на площадку, солнце светит на наши лица. – Свежий воздух всем полезен, – говорю я им.
Я могу играть вот так часами, думаю я, когда мы садимся в кружок и поем песенку про кудрявого кузнечика. В конце песенки Лотти, одна из моих любимиц, обхватывает меня ручками и говорит: