Подождав, когда я откашляюсь и отдышусь, мужчина протягивает мне что - то светлое. Он понимает, что я не могу понять что это, и подносит их почти к моему лицу. Это бумаги. Господи, мелкий шрифт пляшет так, словно по бумаге танцуют джигу сотни многоножек.
— Вам надо подписать их.
Черт, нет. Я закрываю глаза, надеясь, что он поверил в то, что я снова уплыла. Мужчина поверил, он встает, ворча, и выходит за дверь. Единственные бумаги, которые мне могут предложить подписать, это бумаги, связанные с домом. И если это так, то подпись поставит точку в моём сером существовании. Самый бессмысленный конец.
Я должна оставаться без сознания столько, сколько смогу. Уже без особых усилий я прислушиваюсь к разговору, который происходит спустя достаточное количество времени, и он тоже подтверждает мои мысли о том, что этот сарай станет последней точкой моей жизни. Мужчины спокойно обсуждают то, что я в отключке, что в любом случае всё идет так, как надо. Моя подпись, или моя смерть (они полагают, что я не прихожу в себя потому, что скоро могу сама откинуться) одинаково помогут тому, кто всё это затеял.
Затейник - умница. Такого хитрого плана от него было сложно ожидать, но я всегда недооценивала тех людей, которые мне встречались. На мгновение меня охватывает дикая ярость, и я большим усилием запрещаю себе наделать глупостей — например, дернуться сильнее, или выдать себя.
Я не теряю ничего — ни пытаясь выбраться, ни понимая, что возможно не смогу этого сделать. В лучшем случае, я буду бороться до конца, а это сделает мою смерть менее бессмысленной. Я вновь царапаю стягивающую руки петлю, попутно разрезая собственную кожу неудачными движениями. И позволяю себе мысленно оказаться в любом другом месте, которое предложит мне память.
Волны медленно оббегают мои ноги, заворачиваясь барашками и исчезая в новой линии прилива. Где - то далеко впереди небо опрокинуто в воду, и граница разделения словно исчезает в туманной дымке. Если долго стоять в воде, в какой - то момент можно ощутить, как становишься частью неё. Мерное покачивание будет отдаваться ритмом сердца, а тихий шорох проникнет в каждый угол разума, вытеснив суетливые мысли. Над волнами летает одинокая чайка, и её перья поблескивают на солнце, отливая почти металлическим блеском. Она парит на широко расправленных крыльях, медленно и отстраненно рассекая пространство над гладью воды. Кажется, что птица просто наслаждается тем, как её несет поток воздуха, но это ложное впечатление. Она ждет. Ждет спокойно того момента, когда упадет камнем вниз, настигая свою добычу, беспечно плывущую в мнимой безопасности водной толщи.